лежало в глубине серванта. Ты ведь ничего не проверяешь, ничем не интересуешься, кроме своей биологии. Но этого оказалось мало. Дозы увеличивались, и сейчас я влез в страшные долги.

Они сказали: если не верну, то убьют. Но есть кое-что пострашнее, чем убьют. Они не дадут мне больше новой дозы. Дай денег, дай скорее! Иначе я не знаю, что сделаю, я за себя не ручаюсь, — сквозь клокот и всхлипывания услышал Александр.

Он молча встал с кровати, подошёл к секретеру, открыл его с помощью ключа и достал кошелек.

— Сколько?

— Пять тысяч.

— Ого! На, держи, и ложись спать.

— Какое спать, отец! Я побежал в ночной клуб, он тут недалеко.

— Ты что, с ума сошел, ночь на дворе!

— Мне без разницы, я не могу больше терпеть!

Когда дверь захлопнулась, Александр надел спортивный костюм, опустился в большое удобное кресло в гостиной и закурил. Его лицо оставалось невозмутимым, несмотря на то что мысли в мозгу метались и путались.

«Идиот, ты идиот, брат! — обратился он мысленно сам к себе. — С умным выражением лица поучаешь других, мол, в жизни можно совершать мелкие и даже средние ошибки, нельзя крупных. Любая крупная ошибка приводит либо к непоправимым последствиям, либо к гибели. А сам?! Сам-то эту крупную, чудовищную ошибку и совершил. Саня, что тебе ещё надо было от жизни?! Да, неудачно женился, но ведь нормально, цивилизованно развелся. Главное, детей не было. А то бы росло сейчас несчастное существо без отца. Со всем расквитался. Ну и живи спокойно со своей постоянной женой, имя которой его величество Биология! Ведь всю сознательную жизнь она только для тебя и существовала. Конечно, ты любил родителей, и был любим ими. Но даже это чувство отступало, когда речь шла о науке.

Идиот хренов! Почему ты вдруг вообразил, что тебе нужен сын, из которого со временем ты сделаешь крупного ученого? Мол, без этого твоя жизнь будет неполноценной. Да у тебя, кретина, именно у тебя диплом биолога и нужно отобрать в первую очередь! Уж не тебе ли должно было быть ясно, что брать со стороны ребенка — все равно, что пойти в казино? Проигрыш неизбежен, гарантирован. Или ты решил, что сирота из детдома — это сын, брошенный Менделеевым и Марией Кюри? Да даже если бы и так, уж кому как не тебе должна бы была ясна опасность вырождения. Какой, нахрен, Менделеев! В детдомах на девяносто процентов находятся дети из неблагополучных семей, рождённые от алкоголиков и проституток, от опустившихся людей с соответствующим генофондом.

Но ты ни о чем таком тогда не думал, был ослеплен идеей. А в детдоме, даже несмотря на то, что ты представлял собой неполную семью, пошли навстречу. Ну как же! Такой положительный, доктор наук! Такому вполне можно доверить маленькую жизнь. Доверили… Хорошо, взял ребенка, ну хотя бы серьезно занялся его воспитанием. Да, ты хотел это сделать. А в действительности поигрался в любящего отца пару-тройку месяцев и исчез в лаборатории. Еще бы — новые идеи, новые эксперименты, да ты просто забыл о мальчишке. Одевал, обувал, кормил и все. А душу, как всегда, отдавал любимой работе. Ну вот, теперь получай. Но надо что-то делать».

Не успел он произнести эту фразу про себя, как внезапно превратился в другого человека.

В мгновение ока собрался, и натренированный мозг ученого начал просчитывать варианты. Он весь подобрался, словно гепард перед прыжком. Его холодный взгляд скользил по темному небу за окном, однако Александр неба не видел.

«Итак, вариант первый, — произнес он мысленно. — Парня надо изолировать от этой шайки и начать лечить. Звучит красиво. На самом деле — нулевой вариант. Павел — глубокий наркоман. Начался уже распад личности, если он готов был броситься с ножом на приемного отца. А кроме того, шайка его не отпустит. Он наверняка рассказал им, кто я, и они до конца решили тянуть из него деньги. Вполне возможно, скоро его дружки появятся здесь и начнут мне угрожать.

Второй вариант. Все оставить и бежать куда глаза глядят. Значит, бросить не только дом, но и работу, и любимую лабораторию. Нет, этому не бывать!

Третий вариант. — Александр закусил губу. — Да, наверное, он единственно возможный. Пойти на поводу у приемного сына. С этого дня начать добровольно давать ему деньги на зелье. Пусть продолжает катиться в пропасть, сам выбрал этот путь. Главное, я, как биолог, понимаю: долго это не продлится. Скоро наступит неминуемый конец. Ждать осталось недолго. Скоро кошмар закончится. — При этой мысли по его губам пробежала кривая усмешка. Однако через мгновение у Александра потемнело в глазах. — Черт, а как же быть с органами опеки? Что будет, когда они узнают о кончине своего детдомовца, которого отдали в хорошие руки? — Замешательство длилось недолго. — Ерунда, профессор. Они только вначале интересовались судьбой мальчишки, заходили домой. А уж сто лет, как никого не было. Да всем на все наплевать, — успокаивал он себя, — ну даже и узнают. Сам себя парень и довел. Не я же его убил».

Наконец он облегчённо вздохнул. Решение было принято. Приговор был вынесен. Все теперь знал Александр, кроме одного: в эту минуту он вынес приговор не только своему приемному сыну, но и самому себе.

Он встал с кресла, потушил сигарету и рухнул на кровать, сразу забывшись в тяжёлом, беспросветном сне.

Проснулся поздно. О походе на работу сегодня не могло быть и речи. Александр тихонько подошёл к комнате Павла и приоткрыл дверь. На неразобранной кровати скрюченным червячком в одежде лежал его приемный сын. В уголках губ Павла пузырилась слюна. Преодолев отвращение, Александр коснулся его плеча, и попробовал растормошить. В ответ он услышал тихий стон.

— Паша, вставай, предстоит серьезный разговор.

Дело не клеилось. Пришлось до краев заполнить большую кружку холодной водой и опрокинуть на голову спящего. Подействовало. На Александра уставились расширенные зрачки, взгляд был совершенно бессмысленным.

— Давай, брат, просыпайся, нам есть что с тобой обсудить.

— А я где?

— В своей комнате. Не узнаёшь?

Две чашки горячего, крепкого кофе помогли немного прояснить сознание несчастного. Александр это заметил и начал говорить холодным, жёстким тоном.

— Павел, пока тебя не было, я все обдумал. Ты знаешь, я — профессионал и разбираюсь не только в биологии, но и в медицине. Науки родственные. Диагноз мне ясен. Поэтому не надо больше прокрадываться ко мне в комнату с ножом в руке. Я буду добровольно давать деньги, которые тебе необходимы. В том числе дам деньги, которые покроют твои долги. Понятно?

Павел,