с трясущейся чашкой в руке, подумал, что он продолжает спать, что он пребывает в сказочном сне. «Это чего, это значит, все мои проблемы позади? Получается, живи не хочу! Нет, не может быть, наверняка за этим кроется какой-то подвох».

— Можно, я закурю?

Александр усмехнулся.

— После всего остального это даже не вредная привычка. Кури, конечно. — И он сам с удовольствием затянулся.

— Ты что, вот так просто будешь давать мне деньги, я не ослышался?

— Не ослышался. Вот так просто. Хотя у меня есть одно условие. Жесткое условие. Если ты его хоть раз нарушишь, сразу все прекратится

«Ага, вот он, подвох», — с тоской подумал мальчишка.

— Слушай внимательно. Всеми своими делами ты будешь заниматься на стороне. Ни один твой приятель — из ночного, не из ночного клуба — не должен здесь появляться, даже когда я на работе. Учти: я сразу замечу и тут же выкину тебя на улицу без всяких средств к существованию. Моя квартира — не притон и никогда им не будет. Понятно?

— Понятно. — Павел растерянно потряс головой. — А ты не будешь меня лечить?

— А ты сам хочешь лечиться?

Павел молчал. Вопрос повис в воздухе, и так и остался без ответа.

Потекли дни. Странное и страшное время обрушилось на Александра. Но как бы ни было тяжело, он решил идти до конца. Единственное, в чем он ошибся, так это в сроках. Предполагал, что придется мучиться года два. Какое там, через полгода все было кончено. Одна из доз оказалась слишком большой.

Охранник ночного клуба ранним утром обнаружил рядом с водосточной трубой скрючившуюся, будто переломленную пополам фигурку. Большие открытые глаза подростка на синюшном лице, казалось, смотрели в никуда. Ни на небо, ни на землю, а просто в никуда.

Александр был на опознании, после чего быстро организовал похороны. В опеку послали бумагу, но оттуда никто не появился.

«Я так и думал, никому ни до чего нет дела, — с облегчением вздохнул профессор. — Неужели конец кошмару?! Ну все! Если теперь встречу на улице шайку бандитов с ножами и пистолетами с улыбкой распахну им объятия. Ну а если увижу ребенка, за километр, нет, за сто километров обойду. Все, хватит, наигрался!» В это мгновение его обожгла мысль — острая и страшная: «А сам-то ты — не бандит?»

Раннее весеннее утро будто взорвалось жёлтым, солнечным светом. Александр, сжимая рукоятку любимого портфеля, вышел из дома и с наслаждением вдохнул терпкий, прохладный, чуть сыроватый майский воздух. Все пело и трепетало внутри. «Свобода, наконец-то я свободен! Могу теперь заняться только своим любимым делом. Никто и ничто не сможет мне помешать».

Он шел пружинистым шагом и мечтал, как откроет дверь лаборатории, главное — пустой лаборатории, сотрудники подтянутся часа через два, в полной тишине сядет за микроскоп, увидит клетки и, наверное, умрет от счастья. Как же он соскучился по этим клеткам! Насколько они приятнее и интереснее людей! Насколько этот таинственный, микроскопический мир честнее и справедливее человеческого, в котором преобладают корысть и эгоизм! «Саня, ты сейчас прильнешь к окулярам микроскопа, и весь ужас последнего времени испарится, все забудется». — Сказал он про себя и зажмурился.

С этими мыслями он шагал в сторону автобусной остановки. Машины у него не было, да и желания приобретать ее тоже никогда не было. Жена до их развода часто канючила: «У такого уважаемого человека должна быть машина, иначе как-то несолидно получается. Давай купим». «Да-да попозже», — отвечал он вслух, а про себя думал: — На кой черт она мне сдалась? Права получать, потом куда-то ездить, следить за дорогой, а если отвлечься — авария. Да пошло все куда подальше. А тут, сел в автобус, глаза закрыл и видишь любимые клетки. Красота!»

Александр вышел на своей остановке и двинулся в сторону института бодрым шагом. Вошёл в подворотню, в нескольких десятках метров зеленела будочка, в которой находился охранник, проверяющий пропуска сотрудников.

Привычным жестом Александр сунул руку в карман за пропуском. Одновременно боковым зрением он заметил что-то необычное в такой знакомой картине. Перед будкой охранника, свернувшись калачиком, лежало существо, в котором даже трудно было разглядеть пса. До того маленьким, тощим и беззащитным он выглядел. Остатки шерсти торчали свалявшимися комьями на оголенных боках и спине. Морда уткнулась в сырую землю. Весь его облик отражал полную безнадегу. Раньше Александр его никогда не видел. Он замер, оцепенел. Рука застряла в кармане, она отказывалась его слушаться. Внезапно что-то оборвалось внутри. Ему вдруг стала безразлична его лаборатория, пропало желание туда идти. «Как же я буду смотреть в микроскоп, весело общаться с коллегами, наслаждаться жизнью и продолжать существовать, делая вид, будто ничего не произошло? Подожди, Саша, ты только что убил человека. Невинного, несчастного мальчишку, у которого в жизни не было ничего светлого. Сначала приручил его, а потом убил, как приблудного, дворового пса. И решил, что гора с плеч. Можно жить прежней жизнью. Смотреть в микроскоп, хохотать, спать, есть. Не, брат, что-то не получается, не сходится». Все эти мысли вдруг вихрем обрушились на него.

Александр так и не смог достать пропуск. Он остановился перед проходной, ещё раз долгим взглядом окинул свернувшийся клубочек и побрел прочь.

Внутри поселились пустота и ужас. Александр не разбирал дороги, просто механически переставлял ноги. Он не заметил, как перешёл мост через Неву и вскоре очутился в садике, в глубине которого стояла небольшая церквушка. Он подошёл к ее воротам, и в следующее мгновение ноги сами подогнулись, и Александр очутился на коленях. Он начал что-то сбивчиво, сумбурно шептать и неумело креститься. Внезапно почувствовал, как чья-то ладонь опустилась на его плечо.

— Подымайтесь, подымайтесь, видно, велика ваша печаль. Пойдёмте в церковь. Только Господь сможет утешить и помочь.

Александр поднял голову. Перед ним стоял священник. Глаза на его старческом, изрезанном глубокими морщинами лице излучали понимание и доброту.

Он медленно встал и, с трудом переставляя одеревеневшие ноги, побрел за батюшкой. По его щекам текли слезы.

Электронные письма другу

(зарисовки-миниатюры)

Первое письмо

Привет, дружище. Давно не писал. А что писать, веселого-то мало, черт-те что твориться вокруг Представляешь, иду тут на днях по улице, вижу — скамейка одинокая стоит, решил покурить. Сижу, как воробышек, никого не трогаю, а на другом конце скамейки мужик сидит и что-то бормочет. Я вначале внимания не обратил, думал, по мобильнику говорит, а он вдруг как начал завывать. Я подумал: пора сваливать от греха подальше, наверное, сектант какой-нибудь. Оказалось, он с котом