Он размял пальцы, уселся на табурет и… Заиграл. Клавиши блестели в свете ламп, деревянный корпус покрывала затейливая роспись и даже табурет для исполнителя выглядел так, будто его только что принесли из дворца бессалийского короля. Идеальная картина музыкального вечера. Я стояла, открыв рот и не веря глазам. Грубые ладони Кеннета скользили над клавишами, его совершенно не приспособленные для игры пальцы творили чудеса. Песню я, естественно, не узнала. В клане танцевали под барабаны. Ритм что-то отдалённо напоминал, но разгадка ускользала.

— Боги, Кеннет! Сколько ещё умений ты от меня скрываешь?

— О, я чист перед тобой, — он сложил руки на коленях и с хитрым прищуром обернулся ко мне. — Все вопросы к клавесинам в домах аристократов. Хорошая шутка, правда?

Музыка продолжала играть. Кеннет больше не прикасался к клавишам, они сами нажимались. Ах вот, откуда бралась аристократическая утончённость.

— А я уже подумала, что вышла замуж за музыканта, искусно притворяющегося главой клана наёмников. Невероятно! Как ты меня обманул!

— Вспомнил, что такие делали, когда отец ещё служил королю, — ответил он вмиг став серьёзным. — Внизу неприметная дощечка. Если стукнуть по ней ногой, то запустится механизм. Диск с насечками крутится и задевает струны. Даже клавиши нажимаются, словно сам играешь. Идеальная иллюзия. Совсем как вера, что рождение в знатной семье и правильное воспитание ставят тебя выше других. Будто этого достаточно. Нет, Хельда. Я уверен, что умей ты играть на арфе и тогда осталась бы собой. Потому что таким как ты не нужны чужие правила и рамки. Я люблю тебя за силу, ум и простоту. Ты стоишь больше, чем сотни пустышек-аристократок. Пусть они играют на фальшивых клавесинах. А я пойду за тобой даже в Бездну.

— Я знаю, — прошептала, заглядывая в карие глаза мужа. Ни капли тьмы в них не осталось, ни следа недавней ярости, только всполохи ноющей боли. Её не заглушить музыкой и весельем. Кеннет всегда будет помнить о предательстве Ксанира, как я о завещании отца. Больше всего страданий нам приносят самые близкие люди. Всё, чем я могла сейчас помочь — стоять рядом и мысленно клясться, что никогда не предам. — И я люблю тебя. Выпьем за нас?

Голова была пустой, как колодец в засуху. Мысли вяло шевелились, отказываясь подсказать, почему мне так плохо. Нестерпимо хотелось пить, но стоило открыть глаза, как комната начинала скакать перед глазами. Я сомневалась, что вчера мы с мужем решили уплыть куда-то на ненадёжном корабле и теперь попали в шторм. Но ощущения были именно такие.

— М-м-м, — я застонала, снова крепко зажмурившись. — Кеннет, ты тут?

Голос почему-то хрипел. Сорвала? Неужели мы вчера до утра громко пели, кто кого перекричит?

— Да, — ответил он, помогая мне сесть. — С таким же недугом, как у тебя, но с одной маленькой разницей. Я уже выпил полстакана настойки герута.

— Надеюсь, герут — не грызун?

Почему грызун? Почему не ядовитая лягушка или смертоносное растение из Тёмной империи? Ответ знало только моё похмелье. Иногда в его мутной пустоте неожиданно всплывали такие мысли.

— Цветок с фитоллийских островов, — ласково ответил Кеннет, и я, хвала богам, разглядела его лицо. Надо же. Ему явно было лучше чем мне. Ни мертвецкой бледности, ни мешков для сбора пыли под глазами. — Чудесный напиток. Попробуй.

Я забрала протянутый мне глиняный стакан и попыталась уловить аромат герута. Ни одного толкового сравнения на ум не приходило. Что-то среднее между ромашкой и мятой. Ладно, лекарство иногда пахнет в разы хуже. Исторгнуть герут вместе с остатками вчерашнего вина мне точно не грозило. Я зажмурилась и выпила.

Язык защипало. Пока я зубами пыталась унять неприятные ощущения, в голове прояснилось. Я чувствовала себя излечившимся слепцом. Мир вокруг обретал очертания. Гостиная не пострадала. Мебель всё так же стояла вдоль стен, прикрытая простынями, скучал одинокий клавесин, а в камине виднелся пепел.

— Подожди, — сощурилась я, тыча пальцем в камин. — Мы его вчера растопили?

— Да, — ответил муж,, и я вспомнила.

Под утро стало холодно. Вино почти кончилось, от разговоров пробирало на хихиканье и тут я магией подняла полено и отправила его в камин. Кеннет щелкнул пальцами. Пламя сначала вообще не хотело появляться, а потом обиженно лизнуло полено крошечным языком. Хмель толкнул меня под руку. “И это всё, на что способен глава Клана Смерти?” Как он оскорбился. Я на мгновение испугалась хмурого выражения лица и попытки решительно встать. Муж был настолько пьян, что на поднялся со второго раза. “Идём во двор, женщина, я покажу тебе огненные столбы до звёзд”.

— Лучше фейерверк, — вслух пробормотала я, а Кеннет кивнул.

— Он получился ярким.

Ещё бы. Второй глоток напитка помог отвоевать у похмельного забвения второй фрагмент воспоминаний.

Я стояла во дворе особняка, кутаясь в мундир мужа, а в чёрном небе расцветали гигантские цветы. “Убедил тебя? — Нет, — хохотала я во всё горло. — Они слишком маленькие. — Сейчас разглядим поближе”.

Когда-то в юности я всерьёз задавалась вопросом, как колдует пьяный маг? Не слетает ли с его пальцев одно заклинание вместо другого? Что-нибудь в духе: “Сделать хотел урюк, мост получился вдруг”. Муж подхватил меня на руки и взлетел в воздух. Левитация подвела одного из сильнейших магов клана где-то между первым и вторым этажом. Сказав “ой”, Кеннет описал вместе со мной дугу и чуть не опустил руки. Как я визжала. Наверное, Паучиха слышала прямо в своём убежище. А лин Делири, оказывается, дурачился. Полетал ещё немного и поставил меня на балкон. “Смотри, Хельда. Открой глаза, уже можно”.

— Что было потом? — покосилась я на него, пряча смущение.

— А ты пей герут и вспомнишь.

Действительно. Я сделала сразу два глотка и покраснела ещё немного.

Мы целовались. Перебрались с балкона на мягкий ковёр в гостинной. Камин нагонял жару, лампы погасли. Платье валялось уже где-то в углу, а я впивалась пальцами в обнажённую спину мужа.

— Конечно, — пробормотала, опустив взгляд. — Чем ещё мог закончится вечер?

Тем более, что я лежала на ковре, укрытая покрывалом, а Кеннет даже штаны не потрудился надеть. Благо, было тепло. Не так жарко, как в моих воспоминаниях, но тоже неплохо.

— Завтракать будешь? — муж потянулся за одеждой, посмотрев на мой браслет. Я как раз вытащила руку из-под покрывала.

— Яичницу с поджаренными тостами и стакан парного молока, пожалуйста.

— Есть только забытые строителями фрукты и немного хлеба.

Кеннет отвлёкся на одевание, а потом снова посмотрел на камень в браслете. Выразительно так. Бездна! Я только сейчас поняла причину его беспокойства и залпом осушила стакан антипохмельного напитка.

Да, мы были близки. Целиком отдались страсти, и муж не успел принять меры предосторожности.