— Вы считали мою бороду ужасной?

Она поспешно отняла руки, но не замкнулась в отчужденноммолчании, как последнее время. Ей давно уже не было так хорошо.

— Я полагала, что вы прячете под ней нечто кошмарное.

— Безвольный подбородок? — предположил он, перенося пиццу настол, где принялся резать ее тем же самым ножом, которым ему угрожала Ли минутуназад.

Ли, уже изнемогшая от тоски по Логану, отчаянно цеплялась закороткую передышку и поэтому уже смелее протянула руку к бокалу.

— Мысли о подбородке мне в голову не приходили. Я думала ошрамах, оставшихся от…

Майкл поднял голову.

— …от драк… в тюрьме.

— Это хорошо, — сухо ответил он. — Все лучше, чем безвольныйподбородок.

— Как ваша мать?

— Умерла.

— Как жаль! Я очень ее любила. Когда это случилось?

— Когда мне было десять. — Что?!

— Мать с отцом умерли, когда мне было десять.

— В таком случае… кто же миссис Анжелини?

— Сестра моей матери. Анжелини взяли меня после смертиродителей и вырастили, как своего сына.

— Теперь понимаю. А как ваша тетя?

— Прекрасно. Она сама сделала для вас пиццу и велелапередать привет.

— Вы так заботливы… и она тоже, — вздохнула Ли. Майкл,ничего не ответив, уменьшил освещение, пригасив яркие верхние светильники,прежде чем сесть напротив.

— Ешьте, — велел он, поднимая бокал. До пиццы он недотронулся: очевидно, был не так голоден, как утверждал. Значит, это уловка,чтобы заставить ее поесть. Она была так тронута, что попыталась откуситькусочек, одновременно стараясь не думать о том, почему это так важно для него.

— Вы изменили имя и стали из Фалько Нипоте Майклом Валенте?

Он покачал головой:

— Вы все поняли наоборот.

— Хотите сказать, что вас звали Нипоте Фалько?

— Нет, хочу сказать, что это вы изменили мое имя.

— Но так вас называла миссис Анжелини.

— «Nipote» по-итальянски означает «племянник». «Falco»—сокол. Тогда в нашем квартале у всех нас были клички. Моего кузена Анджелопрозвали Данте, потому что он терпеть не мог, когда его называли Ангелом,потому что определенно им не был. Доминик был Санни[14], потому что его… — оннемного помедлил и мрачно качнул головой, — потому что все, даже мой дядя,называли его только так и никак иначе.

Он поискал взглядом бутылку.

— А почему вас прозвали Соколом? — спросила Ли, пока оннаполнял бокалы.

— Это Анджело… в детстве. Он был на три года старше меня, ноя всюду таскался за ним по пятам. И чтобы отделаться от меня, убедил, что уменя зоркие глаза, настоящие соколиные, и мальчишки просто не могут обойтисьбез такого часового, как я. И я честно выполнял свои обязанности, пока несообразил, что меня надули и я как дурак торчу на одном месте, а они вовсюразвлекаются.

— Как именно?

— О, боюсь, вам не стоит этого знать.

Ли мгновенно отрезвела. Он прав: действительно не стоит.

— Спасибо за все, что сделали для меня в пятницу и сегодня.Почти невозможно поверить, что вы добровольно взяли на себя столько хлопот.

— Но почему же?

— Потому что четырнадцать лет назад вы едва изволилиотвечать, когда я с вами заговаривала.

— Я постепенно приучал себя быть вежливее.

— Но не приучили. Что же помешало?

«Логан. Логан помешал», — едва не вырвалось у Майкла, но онуспел вовремя сдержаться. Не хотел испортить ее настроение, упомянув о муже,которого она никогда больше не увидит живым.

— Может, был чересчур застенчив.

Ли отвергла это предположение, энергично тряхнув головой:

— Я подумывала об этом, но стеснительные люди обычно небывают намеренно грубы. Чем больше я старалась подружиться с вами, тем резче иугрюмее вы становились Под конец мне стало совершенно ясно, что вы меня невыносите.

— Совершенно ясно? — с веселой иронией повторил он, но Ли необратила на это внимания, занятая более серьезными вопросами.

— Почему вы не объяснили всего этого в ночь вечеринки?

При упоминании о празднике Ли больше не смогла помешатьмрачной реальности настоящего вторгнуться в ее мысли. Забыв обо всем, онаповернулась к окну. На глаза снова навернулись слезы.

Словно почувствовав, что с ней происходит, Майкл не сталзаострять внимание на вечеринке.

— Я все написал в той записке, которую вложил в корзину сгрушами.

Ли попыталась сосредоточиться исключительно на этой теме.

— Должно быть, вы посчитали меня до ужаса невоспитаннойособой, не позаботившейся даже упомянуть об этом ни во время поездки в горы, нисегодня вечером!

— Я полагал, что вы либо не читали записку, либо прочли, нопосчитали нужным не признавать нашего прежнего знакомства.

Ли со спокойным достоинством взглянула на него:

— Я никогда бы так не поступила. Майкл продолжал смотреть ейв глаза.

— Разве что в том случае, если за последние четырнадцать летвозненавидели фамильярность и стали тяжело сходиться с людьми.

Она слегка улыбнулась, принимая мягкий упрек, но тут же закусилагубу, чтобы не заплакать. Последнее время каждая мелочь вызывала слезы: чья-тодоброта, шутка или не вовремя сказанное слово, — и неожиданно для самой Лисоленые капли уже катились по щекам.

Джо О'Хара вошел в кухню как раз в тот момент, когда Майклналивал остаток вина в бокал Ли, одним растерянным взглядом вобрал и полумрак,и почти семейную сцену и быстро подался назад.

— Простите…

— Погодите, Джо, не уходите, — попросила Ли, стараясьпоскорее прояснить обстановку. — Я хочу представить вас по всем правиламмистеру Валенте…

— Мы уже встречались, миссис Мэннинг. Помните? В прошлуюпятницу.