Томас вздрогнул, когда косматый лодочник повернул к нимлохматую голову, грязную и смрадную. Лицо, как старая груша, что побывала вкостре, багровые веки с лиловыми жилками, как раздутые слизни, а белкипожелтели и стерли радужную оболочку, так что глаза лодочника выгляделислепыми. Томас ощутил, как холод пробрал до мозга костей.

— Смертные? — проговорил лодочник хрипло, и от егоскребущего голоса сердце Томаса остановилось вовсе. — Давно такого небыло!.. Но вам не пройти.... И даже не уйти!

Он медленно и обрекающе начал поднимать костлявую длань.Рука была темной, с мозолями, язвами от частых брызг зловонной воды. Длинныйтемный палец, весь в наростах, нацелился в грудь Олега. Томас выхватил меч,готовый обрубить эту руку, раз уж калика снова впал в глубокие раздумья осмысле жизни, но Олег лишь брезгливо отодвинулся:

— Да тихо ты, бес.

— Кто? — грозно вопросил лодочник.

— Бес, — повторил Олег с отвращением. — Былбогом, демоном, духом, а стал теперь бесом... Кому служишь? Томас, это Херон,он же Ур-Шанаби, Исто Биз, Остап Синяя Рука... Знаю и другие имена, что ипроизносить неловко... Впрочем, здесь не храм богини Лады, здесь все ловко.

Херон всмотрелся, Томас видел, как лицо страшного лодочникадрогнуло.

— Кто ты?

— Разуй глаза, — посоветовал Олег. — Илипоплюй и протри.

Херон прорычал люто:

— Кто ты, осмелившийся не пасть ниц?

Олег посмотрел под ноги, они стояли по щиколотку в зловоннойжиже, покачал головой:

— Херон, да будет тебе. Ну служил одним, теперь служишьдругим. Чего стыдиться? Лодочники везде и всем нужны. Христиане, еслиприсмотреться, тоже вроде бы в чем-то люди... местами.

Херон посмотрел на Томаса, перевел взор недобрых глаз наОлега. Томас уже начал дышать чаще, готовый броситься на помощь другу. Однаколодочник отшатнулся. В нехороших глазах мелькнул гнев, изумление и, какпоказалось Томасу, искорки страха:

— Опять ты? И опять за бабами?

— Да ладно тебе, — сказал Олег с неудовольствием.Он покосился на Томаса. — Откуда только эти слухи берутся!

Херон смотрел с отвращением:

— Я еще понимаю того троянца, ему никак не обойти былонаш мир, или, скажем, храбрый шумер, что спускался сюда ради своего дикогодруга, но ты? Опять ради какой-то ерунды! Либо как в прошлый раз, когда зашел,потому что по дороге было. Или позапрошлый, когда хотел куда-то там дорогусократить... как, ты говорил, срезать...

— Да ладно тебе, — возразил Олег. — Разве яодин такой? Вон сладкоголосый эллин ради жены спускался, два могучана тоже радибабы... помнишь, хотели жену подземного царя увести? Разве не ради ерунды? Аодин вовсе ради собаки!

— И что? — возразил Херон. — Жену вывести неудалось, из богатырей один сам там остался, собаку тоже пришлось вернуть, атебе все как с гуся вода! Ну, уж на этот раз не минется, не минется...

Мороз побежал по спине Томаса. В словах страшного лодочниказвучала уверенность. Он что-то знал такое, о чем пока не догадывался калика.

А Олег морщил нос, кривился, с отвращением смотрел нанеподвижные воды. Волны желто-коричневого гноя уходили далеко, терялись внездоровом тумане. Томас ощутил, как от смрада кружится голова.

— Какая мерзость.

Херон огрызнулся:

— А ты чего хотел?

— Будто не помнишь, — напомнил Олегневесело, — какая река была! Скалы срывала, вековые дубы выдирала кактраву и несла в преисподнюю... гм... а в самом деле, куда несла? Кто рисковалпереправиться вплавь, того уносило на сто верст по течению! А то и вовсе...уносило.

— Вспомнил, — протянул Херон с насмешкой, вкоторой Томас уловил горькое сожаление. — Это когда было?.. Простые рекиза это время не только в болота превратились, но и высохли, а потом на ихместах вырос лес, который сожгли и пустили под пашни... Да и пашни за векавыдуло ветром. Теперь там один песок горячий... А эта все еще течет. Хоть имедленно. Правда, течет! Стигийское болото придвинулось, но здесь еще река, неболото.

— По запаху так болото, — сказал Олег сотвращением. — Неужто и здесь высохнет?

Херон зевнул, отмахнулся с пренебрежением:

— Это будет нескоро. Придут другие боги, другие обычаи.А я привыкну... И к этому запаху притерпелся. Он же не сразу так взялся! Асейчас мне его как и нету.

— Ладно, — бросил Олег, — надо думать осегодняшнем. Нам надобно на ту сторону.

Херон смерил его недобрым взглядом:

— Ты потяжелел. А мой челн только для бестелесных.

— А ты сам бестелесный?

— То я. Для тех, кто правит, всегда есть исключения. Апо реке правлю я, вишь весло? Да и за эти века мой челн обветшал. Возитьприходится... Куда больше, чем в старое время. А они все прут и прут. Где твоязолотая ветвь? Сам знаешь, смертного могу переправить, если тот покажет золотуюветвь.

Калика скривил губы:

— Один челн... Как во времена, когда на всей земле былакучка людей, так и сейчас, когда народу больше, чем песка в пустыне. Даже убогов не всюду руки доходят. Херон, ты перевезешь нас двоих! Исключения бываютдвух

родов. Для тех, кто правит, и для тех, кто не признаетправил.

Взгляд Херона стал пронизывающим:

— Не признают многие. Ты знаешь, сколько их толпитсяздесь?

Олег отмахнулся:

— Подождут. У них в запасе, как говорится, вечность.Правда, мы-то знаем, что вечностью тут и не пахнет... Но ты, Херон, бывал наконе, бывал и под конем, а все еще не чуешь, с кем надо считаться, а от когоможно отмахнуться!

Он говорил спокойно, легко, но взгляд Херона сталосторожным,

прощупывающим. Томас в поддержку друга с железным звономбросил ладонь на рукоять меча, выпятил грудь и выставил ногу. Он чувствовал,что выглядит внушительно, и в подтверждение своего бесстрашия сплюнул в гадкуюреку. Плевок взвился легким дымком, едва коснувшись поверхности.

— Ладно, — проговорил Херон зловеще. — Помни,сам так захотел. Назад не повезу, клянусь водами Стикса!

Томас вздрогнул, он слышал от ученого дяди, что даже длябогов клятва водами Стикса является нерушимой. И если этот лодочник клянется,что не повезет, то не повезет.

Бледный, он просяще взглянул на Олега:

Потрясение тогда не испугало, как случилось бы со слабойдушой, а Ярославы. Я виноват... и я искуплю своей славной гибелью. А тебяпещеры ждут.

— Да-да, — сказал Олег рассеянно.

Томас обнял друга, шагнул через борт лодки. Челн качнулся,Томас поспешно присел, чтобы не сверзиться через борт в зловонную жижу. Сзадислышались шаги, а когда оглянулся, Херон уже отталкивался от берега длиннымвеслом, а Олег неспешно опустился на среднее сидение лодки.