Когда во Флоренции восстановили мир и правление Медичи, Екатерина пришла навестить монахинь в монастыре Мурате и отпраздновать с ними свое спасение. Она будет посылать им деньги и письма всю оставшуюся жизнь. Однако ее дядя, папа римский, имел на нее планы за пределами монастырских стен. Он перевез девочку в Рим и поселил в доме родственника, которому дал указание придать ей европейский лоск. После чего ему удалось (пообещав в качестве приданого полдюжины итальянских городов, в том числе Пизу) обручить Екатерину со вторым сыном французского короля Генрихом, чтобы укрепить атмосферу всеобщего согласия.

Папа назвал этот брак «важнейшей партией в мире», а он был своего рода специалист, обручив к тому же нового молодого герцога Флорентийского (своего племянника или незаконнорожденного сына) с внебрачной дочерью Карла V Маргаритой Пармской. Весной 1533 года четырнадцатилетней Екатерине Медичи поручат принимать во Флоренции десятилетнюю Маргариту Пармскую.

Екатерина Медичи и Маргарита Пармская явились, наверное, первыми представительницами другого поколения женщин; того, которое будут ассоциировать со второй половиной XVI столетия. Но, конечно, поколения не делились настолько четко. В Нидерландах уже в 1531 году преемницей Маргариты Австрийской стала новая регентша – ее двадцатичетырехлетняя овдовевшая племянница Мария Австрийская.

После успешного управления Венгрией за своего брата Фердинанда, короля Венгрии, Мария в 1528 году отказалась от его предложения на второй срок регенства. Для такого дела требуется «человек старше и мудрее меня», как сказала Мария. Ее нежелание легко понять: именно неспокойная обстановка в Венгрии подтолкнула Оттоманскую империю начать военную кампанию, которая увенчалась осадой Вены, всего через несколько недель после заключения «Дамского мира». Та кампания стоила Фердинанду почти всего, что он завоевал, и нанесла страшный удар глубоко в центр земель Габсбургов.

Однако Мария, несомненно, обладала большими способностями. Один венгр писал Эразму Роттердамскому: «Я хотел бы, чтобы… королева стала королем: судьба нашего отечества в таком случае сложилась бы лучше». Однако империя Габсбургов всегда нуждалась в преданных помощниках. «Я только один и не могу быть сразу во всех местах», – будет впоследствии Карл V жаловаться Марии. Как сказал Фердинанд, сообщая Марии о кончине ее тетки Маргариты в декабре 1530 года, ее жизнь может теперь «принять совсем другой оборот». В следующем месяце Карл действительно попросил Марию стать регентом Нидерландов.

Семейный долг требовал согласия. Теперь Мария называлась «Мария, милостию Божией королева Венгрии, Богемии и т. д., правительница Нидерландов от имени Его императорского и католического Величества и его заместитель». Как Маргарита Австрийская до нее, она твердо решила не позволить своей семье снова выдать ее замуж. Однако она точно так же не желала оставаться королевой без королевства, собственного дохода, конкретной роли и потомства. Когда-то Маргарита Австрийская сама, до того как обрела роль регента, сокрушалась, что может «остаться скитаться по миру как потерянный и забытый человек», – примерно так вспоминал ее отец.

Тем не менее Мария Австрийская продолжила проявлять более противоречивое отношение к своим обязанностям, чем ее тетка Маргарита: через несколько месяцев после начала работы в Нидерландах она жаловалась, что чувствует себя, будто живет с веревкой на шее. Она не хочет, сказала Мария (наверное, специально), поступать «как женщины, которые вмешиваются во все, когда их не просят». И наоборот, о ней говорили, что она правит строгостью, а Маргарита всего добивалась своим обаянием.

Посол Венеции при венгерском дворе написал, что «вследствие ее природной энергичности и чрезмерных упражнений» (Мария была широко известна страстью к охоте и ловчим птицам) все считали, что у нее никогда не будет детей. Он приложил описание королевы: она «небольшого роста, с длинным и узким лицом, довольно миловидная, очень худенькая… подвижная, никогда не сидит на месте ни дома, ни за границей». Писатель конца XVI века Брантом описал ее как un peu homasse (несколько мужеподобная), добавив, что «она хорошо воевала, иногда через своих помощников, иногда лично, всегда верхом, как амазонка».

Однажды брат Карл V сказал Марии, что она «не отвечает так по-женски, как другие представительницы вашего пола, которые имеют более мягкий характер». Позже, уже в 1537 году, когда французы атаковали Нидерланды, она появилась в черном кожаном камзоле с ушками, чтобы держалась кираса, и поклялась, что покажет Франциску I, «для чего Господь может дать женщине силу». У нее была сила, и она пользовалась ею, как, пусть и по-другому, делали Луиза Савойская и Маргарита Австрийская; как в будущем продолжит делать Екатерина Медичи.

22

«Будет так»

Англия, 1530–1531 гг.

В Англии Анна Болейн начала собственное сражение. Она, фигурально выражаясь, сама взяла оружие в руки, поскольку стало слишком очевидно, что Генрих VIII не добьется развода привычным церковным способом. На этом пути она имела двух серьезных союзников: новую реформатскую веру и свое французское воспитание, давшее ей опору для успеха в родной стране.

Поколения историков предпочитают усматривать в Маргарите Наваррской наставницу, можно сказать, вторую мать для Анны Болейн. Тем не менее нет никаких свидетельств, поддерживающих утверждение (исходящее от почти современников, а также людей, живших позже), что Анна входила в свиту Маргариты, когда находилась во Франции. Однако вскоре появятся признаки, что Маргарита являлась для Анны образцом для подражания, и ключевую роль в таком отношении играл их общий интерес к религиозной реформе.

Одним из многочисленных спорных моментов по поводу Анны Болейн остается точная природа ее религиозной позиции. Впоследствии, в правление дочери Анны протестантки Елизаветы, протестантский составитель жизнеописаний святых мучеников Джон Фокс напишет об Анне Болейн: «Всему миру хорошо известно, каким ревностным защитником Христова Евангелия она была». Шотландский реформатор Александр Алес сказал Елизавете, что «истинная религия в Англии имеет свою отправную точку и завершение в вашей матери».

Разумеется, Анна любила и изучать, и обсуждать Священное Писание. Она даже поддерживала нелегальную торговлю экземплярами Библии на национальных языках. Однако, с другой стороны, так же поступала Маргарита Наваррская, но ей удавалось оставаться католичкой. В личную библиотеку Анны входило несколько книг авторов, близких к Маргарите и проявляющих острый интерес к новому знанию, включая французский Псалтырь с переводами, приписываемыми несчастному Луи де Беркену, и французская Библия, переведенная другим членом кружка Мо Жаком Лефевром д’Этаплем. Когда для поэта Николаса Бурбона, которого Маргарита взяла в наставники к своей дочери, оказалось во Франции слишком жарко, он бежал в Англию и под защиту Анны.

В предстоящие годы Анна Болейн, бесспорно, будет активно выискивать злоупотребления в католической церкви, но так же действовала и Маргарита Наваррская. К примеру, эмиссары Анны обнаружили, что кровь, которую выставляли для поклонения в аббатстве Хейлс (якобы святая кровь), на самом деле была утиной. Анна довольно активно участвовала в продвижении по церковной иерархии реформаторов, чтобы иметь возможность говорить «мои епископы». Хотя некоторые