— Не бери в голову.

— Хотела бы, но не получится. Черт! Как же сильно я тебя ненавидела! Когда поняла, что вы с ним заодно, меня как будто током прошибло. Да и сейчас… не скажу, что до конца простила. К тому же еще ничего не решено. Однажды в голове случится замыкание, и я могу попытаться снова. Вы оба должны это понимать.

— Надеюсь, этого не случится.

Они оттащили к вездеходу брезентовый полог, заполненный высохшими кактусами, змееглавами и ланцетниками. Килар ползал на коленях возле окаменевшего дерева, рисуя что-то на утрамбованном песке. Рядом лежал еще один кусок брезента с топливом для костра, припорошенный мельчайшей пылью, похожей на кость, перетертую в муку. Сапоги и брюки Килара покрывал тончайший белый налет. Взглянув на себя и на Робинс, Линн увидела тот же светлый меловой порошок.

— Свалите это туда, — Странник приподнял голову, оторвавшись на минуту от рисунка, и указал на свою кучу. — Этого должно хватить.

Он снова принялся водить по песку каменной щепкой. Линн заглянула Килару через плечо и увидела замысловатый символ со множеством изломанных лучей и полуокружностей. Он образовывал хитрую концентрическую структуру, своего рода графический лабиринт диаметром около полутора ярдов.

«Все-таки колдовство! Робинс права!» — ее сердце возбужденно забилось.

Она присела рядом с ним на корточки, ощущая в коленках нервную дрожь.

— Что это?

— Если бы я знал. — Килар вздохнул, — Жар рисовал это, когда приснился мне в первый раз. Не уверен, что все изобразил правильно.

Линн затрясло от его слов. Кровь прилила к вискам. Одно дело предполагать и совсем другое — услышать признание своими ушами.

— Ты запомнил рисунок, который увидел во сне?

— Вряд ли это был только сон. — Килар словно прочитал ее затаенные мысли. — Но и явью это тоже не назовешь. Я проснулся утром и увидел рисунок на песке. Похоже, мои руки двигались сами собой. Сомнамбулическое состояние. Так кажется это называется. Жар все время чертил какие-то символы, но этот — последний. Что-то вроде личного автографа. Возможно, с его помощью можно как-то достучаться до Жара. Он отзовется, и я заставлю его отвечать на вопросы.

— Эта штука имеет отношение к колдовству? — спросила Робинс. Она тоже с интересом разглядывала рисунок.

— Подозреваю, что да, — подтвердил Килар, — Но, если я ошибся хоть в чем-то, он почти наверняка не сработает.

Линн изучала распластавшийся перед ней символ. Переплетение дуг, расходящихся лучей и ломаных линий выглядело знакомым. Уверенность крепла с каждым мгновением. Она наверняка видела этот знак раньше. Но где и когда? Конечно за Чертой, возле хижины Жара. Но символ в деревне «иноходцев» на площадке перед жертвенным столбом был намного больше, и Линн сперва не удавалось связать его размеры и форму. Она не глядя подобрала кусок прозрачной слюды и провела несколько дополнительных радиальных линий из центра фигуры.

Символ внезапно появился перед ее мысленным взором, как яркая голограмма, состоящая из горящих стрел, острых граней и незавершенных окружностей. Тот самый, истинный символ, необходимый для проведения ритуала. Она знала это наверняка, как то, что ее зовут Линн Эрвинс, у нее на воротнике нашивки капитана, а на левой руке вместо пяти пальцев осталось только четыре.

Линн стерла один из пересекающихся лучей и провела под другим углом. Все. Теперь символ нарисован верно. Линн приложила руку к затылку, чувствуя толчки пульса под слоем волос. Ей стало трудно дышать. Под мышками выделился пот и скатился по ребрам двумя теплыми струйками.

Было жарко. Очень жарко.

Жар словно просачивался из-под земли.

Земля дышала зноем в белесое небо.

Странник взял ее руку в свою. Его взгляд был строгим и сосредоточенным. Линн слышала, как Робинс у нее за спиной сдержанно ахнула.

— Как ты это сделала? — спросил Килар.

— Не знаю, — пробормотала Линн, — Просто увидела этот знак перед собой. Кажется, я видела его раньше. За Чертой. У Жара.

— Ты уверена, что теперь все правильно?

— Уверена. Этот символ должен выглядеть именно так.

Линн высвободила руку и, вставая, почувствовала неладное. Месячные, черт бы их побрал! По правой штанине расползалось темное пятно. Она успела забыть, что у нее сейчас не самый приятный период.

«Во всех отношениях неприятный», — уточнила она про себя.

Линн побрела к вездеходу. Вчера она использовала последний тампон, и теперь придется затыкать родник тряпками. Собираясь покинуть базу, Линн, как ей тогда казалось, успела позаботиться обо всем на свете… кроме такой незначительной мелочи как запас гигиенических средств. В последний момент всегда забываешь о чем-нибудь важном, а потом обнаруживаешь это слишком поздно.

Пальмира соприкоснулась с горизонтом и превратилась в кровавый овал. Жара сконцентрировалась в плотное облако, но с гор уже сползал холод.

«Я никогда раньше не видела этот знак», — внезапно поняла Линн, —«Я видела другой знак, очень похожий на этот... нет, тот был совсем не такой. Ни малейшего сходства. Тогда что же я нарисовала?»

Линн забралась в машину, стараясь отогнать от себя ведение странного лучистого символа, но он все не пропадал, вращаясь и раскачиваясь перед ней в темноте десантного отсека. Только сейчас он представлялся не красным, а синим, и по центру всплыло синие безглазое лицо, похожее на череп.

«Нужно остановить его! Предупредить!»

Но на устах у нее словно лежала печать.

Килар разложил костер поверх вычерченного на песке символа, достал из кармана коробок спичек и покрутил между пальцев. В сущности, ничего примечательного: надпись «СПИЧКИ» на лицевой стороне выведена большими печатными буквами, а на обратной стороне мелким шрифтом — «спич. ф-ка «МАЯК» г.Рыбинск». Такой простой житейский атрибут как спички неожиданно вызвал прорыв болезненных воспоминаний. Глаза закололо, а в горле как будто что-то застряло.

Сколько раз Алексей чиркал спичкой на улице, прикуривая сигарету. Сколько раз он повторял эту же процедуру над газовой плитой у себя на кухне. И вот теперь с помощью спичек, изготовленных в городе Рыбинске, расположенном где-то в центре Восточно-Европейской равнины, где-то в уютном, голубом мирке на другом краю обитаемой Вселенной; с помощью этих самых обыкновенных спичек с аккуратными бурыми головками, купленных за пару монет в хозяйственном отделе универсама, ему предстояло начать первый в своей жизни магический ритуал.

Нелепо.