вахтер здания, предупредил Войцикову, когда она пришла в тот день на работу, что «какой-то гестаповец прошел к графине в кабинет». Янина спокойно объяснила, что офицер СД собирается осмотреть их контору, и попросила госпожу Ольбрихт, руководившую программой помощи на Крохмальной, показать ему склад. Не найдя ничего интересного, мужчина вошел в кабинет секретаря люблинского комитета поддержки, отца Бенке, молодого священника, носившего светскую одежду, поскольку священнослужителям запрещалось работать в ГОС[228]. Офицер спросил у Бенке его фамилию, дату рождения, адрес и должность, а потом поинтересовался:

– Вы служили в армии?

Вопрос поставил Бенке в тупик, потому что признайся он, что не служил, его сразу спросили бы почему.

– Нет, – нервозно ответил Бенке.

– Почему нет?

– Я был слишком молод, – запинаясь, сказал он, но офицер быстро подсчитал, что Бенке в 1939 году уже подлежал призыву.

Янина бросилась на помощь молодому человеку.

– Он не прошел медкомиссию. Категория «С», или даже «О». Он не хочет говорить об этом в присутствии девушек из офиса.

Офицер с подозрением глянул на Янину.

– Откуда вы знаете такие подробности?

Священник попытался выручить Янину, воскликнув:

– О, графиня все знает, включая армейскую классификацию!

Однако офицер настаивал, глядя на Янину:

– Вы как-то взаимодействуете с армией? Может, ваш муж служит?

– Нет, – ответила Янина. Потом, во внезапном порыве вдохновения, печально добавила:

– Он тоже не прошел медкомиссию.

Офицер СД допросил еще нескольких служащих и наконец ушел. Янина заключила, что основной целью его визита было припугнуть ее и ее сотрудников. Не было никаких сомнений, что они все под подозрением у немецких властей. Командующий Янины в АК приказал ей обзавестись запасными документами на случай, если придется срочно бежать. Подколов волосы так, чтобы они выглядели стрижеными, она сделала новую фотографию и приклеила ее на удостоверение с именем Ядвиги Вояровсан.

Несмотря на визит офицера СД, Янина продолжала рисковать, исполняя свои обязанности в Майданеке. По просьбе Перцановской она начала проносить в лагерь книги, разделяя их на части, которые затем прятала в корзинах с хлебом. Она привозила произведения знаменитых польских авторов, а также медицинские справочники для Перцановской. Чтобы держать узников в курсе событий на фронте, она следила за тем, чтобы они получали дайджест радиосводок, который составляло подполье, так называемый Информационный бюллетень. Иногда командование из АК поручало ей вступить в контакт с конкретным заключенным какого-либо отделения. Она шептала его имя представителю АК в отделении, и тот делал так, чтобы указанный человек присутствовал при следующей доставке. Кивком головы товарищ Янины показывал ей на нужного заключенного, которому Янина передавала записку или маленький сверток. Изредка Янина устраивала даже визиты членов семей к заключенным, привозя их с собой на доставку и выдавая за сотрудников ГОС[229].

Поскольку транспорты с больными продолжали прибывать, еженедельная смертность в Майданеке взлетела до сотен человек. Лазарет в Поле 5 был переполнен – там лежало 3600 пациентов, тысяча из них – поляки. Тысячи поляков находились среди больных узников с транспортов в Полях 3 и 4. Янина привозила им суп, в который на кухне добавляли больше жиров и питательных веществ, чем разрешали немцы. По просьбе Перцановской она привезла квашеную капусту в Поле 1 для больных пациентов из Равенсбрюка, страдавших цингой[230]. В Поле 3 благодаря контакту Янины из АК – Станиславу Зеленту, – руководившему комитетом по распределению пищи в отделении, польские заключенные отдавали свой суп неполякам с транспортов с больными. Зелент также получал передачи для некоторых неполяков в отделении. Однако в Полях 4 и 5 это было невозможно, потому что большинство поляков там сами были на грани смерти и отчаянно нуждались в любой пище, какую могли получить[231]. Стоя как-то раз с Ханкой возле Поля 5 во время доставки, Янина увидела телегу с впряженными в нее узниками, двигавшуюся в сторону крематория. Она испытала шок, осознав, что на телеге свалены трупы. Поверх них сидел живой скелет, ребра и ключицы которого отчетливо виднелись под восковой желтой кожей. Темные горящие глаза, глубоко запавшие в глазницы, смотрели с ужасом и отчаянием. Янина едва не вскрикнула, но Ханка схватила ее руку и крепко сжала. Нельзя было показывать СС, что они все видят и понимают.

Этот случай укрепил решимость Янины найти способ делать больше для заключенных. Она обратилась к Вайсу с просьбой разрешить поставки супа пять раз в неделю.

– Количество будет то же самое, – солгала она, – просто нам очень сложно готовить и доставлять столько супа единомоментно.

Получив одобрение полиции безопасности, Вайс разрешил дополнительные доставки.

С февраля 1944 года Янина и/или Ханка доставляли пищу в Майданек каждый день со вторника по субботу. Официально еженедельный объем поставок составлял 7250 литров супа, 9000 булочек, 4000 килограммов капусты плюс хлеб, молоко, сливочное масло, компот, какао и копченое мясо, что добавляло 935 ккал к ежедневному рациону польских узников. Янина делала так, чтобы каждый поляк ежедневно получал 1200 ккал благодаря более питательному составу еды. С учетом доставок от ГОС и получаемых посылок поляки в лагере питались лучше и выглядели здоровей и сильнее других заключенных[232].

Программа поставок продовольствия в Майданек была для ГОС в округе Люблин не самым главным аспектом деятельности. В феврале 1944 года под опекой ГОС находилось 120 842 взрослых и 51 721 ребенок в округе. По приблизительным оценкам, еще 100 000 человек нуждались в помощи. Люблинский комитет поддержки доставлял продовольствие трем тысячам заключенных в тюрьме Замек, а также беженцам, которые содержались в транзитном лагере на улице Крохмальна. Люди прибывали туда не только из Волыни, но и из соседних с Люблином округов, где разгорались межнациональные конфликты. Также в лагере оказывались те, кто был схвачен во время операций по усмирению и облав на рабочую силу. В транзитном лагере находилось столько больных и травмированных, что Янине удалось убедить Департамент занятости устроить там госпиталь и даже завезти туда кровати, одеяла и соломенные матрасы. Она также добилась освобождения 787 волынских беженцев в период с 1 февраля по середину марта, которым ГОС обеспечил жилье и материальную поддержку. В тот же период 832 жертвы операций усмирения смогли вернуться с Крохмальной по своим домам благодаря усилиям Скжинского и Янины[233].

Янина и люблинский комитет поддержки могли осуществлять пятиразовые доставки продовольствия в Майданек отчасти благодаря тому, что польское правительство в изгнании поддерживало программу значительным финансированием. Кристианс из зависти начал жаловаться правительству в изгнании, что ГОС растрачивает фонды на кормление не только поляков, но и заключенных других национальностей в Майданеке. Он настаивал, чтобы программу