Немецкий филолог Фридрих Макс Мюллер (14), хваленый основатель сравнительного религиоведения и эксперт по Индии, никогда не ступавший на землю не только этой, но и любой другой колонии, использовал в качестве глаз и ушей отчеты закаленных слуг общества, позволявшие ему бороться со скукой оксфордской жизни. Погрузившись в джунгли мифов, ритуалов и вероисповеданий, которые в них упоминались, он все пытался понять, как человечество умудрилось сотворить такую паутину мифов, и выявить в них хоть какую-то систему. Послушать Мюллера приезжала даже королева Виктория, редко посещавшая научные лекции. В письме жене филолог вспоминал, что ее величество «слушала очень внимательно и даже не думала вязать, хотя и взяла с собой рукоделие».

В соответствии с новой наукой человек представлял собой хомо религиозус: религия считалась всеобщим, извечным фактом человеческой жизни. Мюллер определял ее как глубинную способность человека воспринимать Бесконечность, но не разумом, а каким-то другим началом, выходящим далеко за его рамки. В его представлении религия родилась, когда человек обратил внимание на бесконечность в природе: безбрежный на первый взгляд океан, бесконечное небо. Глядя ввысь, далеко не все могли с ходу постичь высшие концепции Бога, но Мюллер утверждал, что человек содержит в себе некий «зародыш… семя, без которого была бы немыслима любая религия». Его теория, на которую оказала огромное влияние работа Дарвина «О происхождении видов» (1859), предполагала, что из этого семечка и проклюнулась человеческая мысль, в процессе эволюции доросшая до самых замысловатых идей божественного начала. Начавшись с восприятия Бесконечного, приобретя со временем «более определенную форму посредством сравнений, названий, имен, мифов и легенд», миновав этап, когда божествами стали слова, она наконец «вновь избавилась от любых названий и имен, что позволило ей жить в душе каждого из нас в виде незримого, непостижимого, безымянного Бога», в данном случае христианского. Мюллер утверждал, что некоторые уголки земного шара все еще находились на ранних этапах эволюции, что можно было заметить по примитивному мышлению таких «диких народов», как шанары.

По утверждению Мюллера, написанная на санскрите «Ригведа», которую многие считают древнейшим из всех религиозных текстов, не только дошедших до нас, но и используемых в настоящее время, является самым ранним свидетельством, описывающим, каким образом осуществляется процесс подобной эволюции. Опираясь на принцип, в соответствии с которым чем глубже понимание любой экзотики, тем ею легче править, в 1840-х годах Ост-Индская компания отправила Мюллера, тогда еще молодого человека, подготовить первое издание этого священного писания. Тот выдвинул гипотезу, что «Ригведа», по мнению многих датированная XVIII веком до н. э., содержит в себе историю и верования арийской расы, от слова ариа, что в переводе с санскрита означает «благородный». Эти белокожие отважные воители, общие предки европейцев и высокородных индусов, преодолели путь с севера на юг, приобщая к цивилизации темнокожих аборигенов, прародителей таких племен, как шанары, которых Колдуэлл относил к дравидийским народам. По убеждению Мюллера, чтение этой Веды позволяло выявить «первые зародыши и корешки» веры, которые с течением времени в равной степени дали начало религии как священников из Бристоля, так и браминов из Бомбея. С точки зрения авторов Веды, проявления бесконечного в природе, такие как неисчерпаемое солнце, стали «дэвами», то есть «сиятельными». Мюллер утверждал, что слово дэва, пройдя целую череду преобразований, имеет самое непосредственное отношение к английскому divinity, что переводится как «божество».

Сравнивая религии, многие исследователи XIX века обнаружили значительное сходство между христианской идеей земного воплощения бога и индусским аватаром, что на санскрите означает «сошедший с небес»: понятием бога, чаще всего бледно-голубого Вишну, спускающегося к нам, дабы провести какое-то время в земном облике. В соответствии с легендой в ходе своего восьмого пришествия он явился в виде Кришны, симпатичного и озорного пастушьего сына, который прославился тем, что выступил в роли возницы колесницы в войне одного из принцев с собственными братьями, описанной в «Бхагавадгите». «О Арджуна, – говорит ему аватар, – я рождаюсь снова и снова, из века в век». В 1836 году некий йоркширский антиквар по имени Годфри Хиггинс заявил, что имя Христос происходит от Кристны, или Кришны, а также, что и тот и другой были воплощениями одного и того же солнечного бога. А по мнению француза Луи Жаколио, Езеус Кристна (15) благочестиво совершил омовение в реке Ганг. Ряд ученых отмечали, что и христианство, и индуизм предполагают жизнь после смерти и человеческое воплощение бога, тем самым признавая внутреннюю божественность всего человечества.

В то же время Мюллер выдвинул теорию, утверждавшую, что в своем нынешнем виде индуизм – по сравнению с изначальной арийской верой, о которой ныне помнят разве что европейские, христианские ученые, – выродился и «обветшал». «Дабы объяснить индусам, чему именно они поклоняются – банальным названиям природных явлений, со временем утратившим ясность, одушевленным и обоготворенным, но не более того, – их надо заставить прочесть Веду», – писал Мюллер. Теперь, в ходе более позднего, нынешнего цикла миграции ариев, британцы явились в Индию восстановить ее утраченное благородство и вернуть духовное знание, забытое подсознанием либо ревностно скрываемое бесчестными браминами. Христианские колонизаторы возвратили Веду в Индию в самом прямом смысле этого слова: приехав в 1875 году в страну, принц Уэльский захватил с собой в качестве даров несколько экземпляров «Ригведы» под редакцией Мюллера.

Сей ученый муж признавал, что если своими корнями религия уходит в восприятие человеком бесконечного, значит, на земле всегда найдутся люди, считающие ее средоточием ближнего своего. В своих лекциях он призывал не удивляться, что сообщения колониальных чиновников изобилуют историями обожествления людей не только в Индии, но и по всему земному шару. «Африка, Америка, острова Полинезии во множестве изобилуют подобными примерами» (16). По своей сути идея апофеоза может показаться противоречивой: «Ну уж нет, если и существуют две разных породы, внешне полностью взаимно исключающие друг друга, то это боги и люди. Богов, что бы они собой ни представляли, можно определить как существ, не являющихся людьми, в то время как людей, что бы они собой ни представляли, как существ, не являющихся богами». В понимании профессора, примеры ошибочного обожествления наглядно демонстрировали процесс эволюции религии и представляли собой бесценное доказательство его теорий. Случаи такого рода обнаруживали «первородную теогонию в человеческом уме», которая медленно, но неуклонно приобретает очертания, развиваясь из зародыша самого бога после того, как кто-то узрит в ближнем своем бесконечное. «Люди сами создают себе лестницы Иакова между небом и землей», – писал в своих «Азиатских этюдах» сэр Альфред Лайолл. «Сначала люди возносятся в рай, чтобы стать богами; а потом нисходят на землю в виде воплощения божеств, – отмечал он. – Время от времени человек становится средоточием