из него, будто всё время таились внутри и ждали своего часа. – И раз за разом мы используем свои силы во благо. Мы – Наследники. Мы львы. Мы способны на всё и можем быть кем угодно. Мы звери. Мы насекомые. Мы птицы, рептилии, рыбы – мы все и вся, и мы не только защищаем анимоксов. Мы их объединяем. Хищник помнит об этом. Камень Судьбы помнит. И мы не забудем.

– Ведь мы, – сказал Бэк, вновь поднимаясь на ноги, – Наследники!

– Наследники, – повторила толпа, а затем снова: – Мы – Наследники!

Саймон остался стоять – голова почему-то кружилась, а дыхание сбивалось. Он оглядел собравшихся вокруг людей, полных трепета и предвкушения, жажды победы и свободы, которую она принесёт. И пока слушал скандирующих Наследников, кто-то взял его за руку, и он перехватил взгляд Арианы.

– Прости… – начал он, но она перебила:

– Ты ведь понимаешь, что бояться – это нормально? – спросила она. – Главное, чтобы это тебя не останавливало.

– Знаю, – тихо заверил он, и она сжала его ладонь.

– Вот и хорошо.

И хотя он всё ещё боялся представить, чем обернётся грядущая битва, всего на минуту он позволил себе поверить, что каким-то чудом, вопреки всему, они действительно победят.

Глава 29

Битва за Аништадт

Ночью, когда луна поднялась высоко в небо, а звёзды сверкали, как светлячки, Саймон устроился на горной гряде примерно в полукилометре от ворот Аништадта и окинул совиными глазами пустынную землю, простирающуюся перед ними.

– Вы с Малкольмом ещё можете отказаться, – тихо сказал он, и сидящая рядом орлица взъерошила перья.

– Как же мы можем, – так же тихо ответила мама. – Хорошие предводители не посылают своих людей в битву, в которой не готовы участвовать сами.

– Знаю, но… – Саймон нахмурился. Он не знал, как выразить своё волнение вслух. – Дядя Малкольм скоро станет отцом. Он вообще не должен был приезжать.

– Я всё слышу, – сказал волк, сидящий у подножия дерева, но Саймон не стал извиняться. Он потерял собственного отца ещё до их с Ноланом рождения, и когда представлял, что ребёнка дяди ждёт та же судьба, на душе становилось тошно. И хотя он никогда не говорил об этом маме, её взгляд, несмотря на суровый орлиный вид, был очень уж мягким.

– Мы здесь, потому что сами так решили, – сказала она. – И мы будем сражаться, потому что не хотим, чтобы нашим детям… чтобы вам пришлось жить в мире, где победил Верховный Совет.

– Но это же так опасно, – дрогнувшим голосом сказал он. – Ты можешь командовать армией отсюда. Так даже удобнее, чем с передовой.

– Да, – согласилась она. – Но это не наша война. Она твоя, твоего брата и всех Наследников. Так что спорить бесполезно, Саймон. Мы будем сражаться за вас до конца. Ты нас не остановишь.

Саймон раскрыл клюв, но не успел ничего сказать, как его перебил дядя Малкольм:

– Лично я планирую сесть на ближайший самолёт до Нью-Йорка, как только взойдёт солнце, – сказал он. – Никакой Вадим со своими солдатами не помешает мне увидеть собственного ребёнка, ясно? Так что заканчивай волноваться, Саймон. Это не первое наше сражение, мы справимся. Побеспокойся лучше о битве. О брате. Это полезное волнение, оно тебе только поможет. Да и нам тоже.

Саймон судорожно вздохнул, но кивнул. Он понимал, что не переубедит их, но это не мешало тревоге сжать сердце в кулак.

– Долго ещё? – выдавил он дрожащим голосом.

– Полчаса до полуночи, – ответила мама. – Иди. Мы справимся.

Саймон помотал головой.

– Я пока посижу тут. Подожду, когда вы выдвинитесь.

К счастью, они не стали настаивать, и Саймон продолжил тревожно ожидать сигнала. Несмотря на оперение, он чувствовал, как на запястья давят Осколки Хищника, закреплённые в двух одинаковых браслетах, которые сплёл для него Тембо. Они постоянно касались кожи, но даже это не помогало успокоить бушующую в душе тревогу. Эта битва решала всё – всё, за что боролись Наследники, сводилось к сегодняшнему столкновению армий и роли, которую сыграет в ней Саймон.

Наконец где-то за стенами Аништадта затрубил горн, низко и заунывно. Саймон с мамой выпрямились. И хотя у ворот на первый взгляд не было ни Одичалых, ни солдат из Америки, они медленно распахнулись, открывая взору тёмный город.

Солдаты Верховного Совета, растерянно перекрикиваясь, высыпали на улицу, выхватывая оружие в поисках отсутствующих врагов. Если раньше по цвету формы можно было легко угадать, откуда приехал солдат – если из Европы, значит, в бордовом, из Австралии – в синем, из Африки – в серовато-жёлтом, из Южной Америки – в зелёном, а из Азии в коричневом, – то сейчас все поголовно носили чёрный, теряясь в ночи.

– Ну где он? – спросил Малкольм, вздыбив загривок.

– Погоди минуту, – терпеливо сказала мама. – Тиберий своё дело знает.

Время шло; солдаты Совета суетились, но врагов не было, и постепенно они опускали оружие. Саймон заметил, что на некоторых улицах нет патрулей, даже Вадиму не хватило бы солдат на весь город. Однако многие остались у ворот, и лейтенант Совета, о высоком звании которого свидетельствовали серебряные нашивки на форме, жестом приказал подчинённым закрыть ворота.

– Ну давай же, – пробормотал Малкольм. – Давай.

Только ворота начали закрываться, как снова зазвучал горн – ещё более зловещий, чем прежде. И прямо на глазах Саймона, одновременно напуганного и зачарованного происходящим, сотни североамериканских солдат появились будто из ниоткуда – это Насекомые и Арахниды обернулись людьми, в мгновение ока окружая врага.

Солдаты Совета закричали, но было поздно. Войска Арианы знали своё дело и по команде Куратора атаковали единым фронтом – жестоко, стремительно и поразительно смертоносно.

– Вперёд! – крикнула мама Саймона, и тут же сотни хищных птиц сорвались с деревьев, криками заглушая вопли солдат.

Саймон раскрыл рот, чтобы сказать что-нибудь – что он любит её, что всё будет хорошо, что он обязательно найдёт Нолана, – но не успел произнести и слова, как мама расправила крылья и взмыла в небо вслед за солдатами. Саймон наблюдал за ней, пока она не превратилась в крохотную точку, летящую над смертельной битвой у ворот, и сердце подскочило в груди, когда стая спикировала вниз, присоединяясь к Куратору и его армии, убивающей всё на своём пути. Сотня солдат Верховного Совета устремилась ко входу в город в качестве подкрепления, но даже они избегали пустых тёмных улиц, хотя Саймон видел, что они могли легко срезать путь.

Но почему? Чем они руководствовались?

– Ну, видимо, теперь моя очередь, – сказал Малкольм и выпрямился. – Увидимся, когда всё закончится, малыш.

– Дядя Малкольм… – тревожно выпалил Саймон, но дядя уже взвыл, запрокинув голову к небу. Ему вторил хор, и армия Зверей высыпала из леса, со всех ног бросившись к воротам Аништадта. Некоторые Одичалые присоединились к ним, другие – к птичьей стае и войску Куратора, и Саймон заозирался, надеясь найти хоть кого-то, кто тоже заметил странности, но