Читатель простит меня за то, что я не раскрываю подробностейтого, что происходило в кабинете, поскольку обстоятельства пока не позволяютмне этого. Но Председатель выиграл пари – и это было самое важное!

«Вот сто луидоров, – сказал он, получив деньги. –Они мне помогут оплатить тот самый штраф, к которому меня скоро приговорят.»

Вот еще одна загадка, которую мы просим у читателяразрешения не объяснять. Читатель может только обратить внимание на то, чтоэтот развратник заранее предвидел последствия своих поступков и знал онаказании, которого заслуживает; правда, он не давал себе труда избежатьпреступления.

То, что произошло в оставшиеся до конца дня часы, непредставляет никакого интереса. И мы переносим читателя в следующий день.

Восемнадцатый день

Дюкло, красивая, нарядная, еще более блистательная, чемнакануне, так начала свой рассказ в восемнадцатый вечер:

«Я только что приобрела пышное создание по имени Жюстина. Ейбыло двадцать пять лет. Ростом – как пожарная каланча, крупного сложения;впрочем, черты лица красивые, хорошие кожа и здоровье, цветущее тело. Мой дом вбольшом количестве посещали престарелые развратники, получавшие удовольствие отбичеваний, и я решила, что такая сильная девушка окажется мне существеннойподдержкой. Уже на следующий день после ее прибытия, чтобы испытать ее таланты вбичевании, которые мы расхвалили, я пригласила ее к комиссару квартала,которого надо было стегать от груди до колен и с середины спины до щиколоток стакой силой, чтобы выступила кровь. В конце операции развратник поднял подолнашей красавицы и облил ей ягодицы.

Жюстин стойко выдержала это испытание, и старик сказалпотом, что я обладаю настоящим сокровищем: до сих пор его никто так не стегал,как эта краля!

Чтобы еще раз испытать ее, я позже несколько раз приглашалаее к старику-инвалиду, которому потребовалось не менее тысячи ударов розгами повсем частям тела; когда он был весь в крови, надо было, чтобы девушка написаласебе в руку и брызгала мочой на самые израненные места его тела. Когдацеремония была закончена, потребовалось все повторить сначала. Наконец, онразрядился; девушка осторожно собрала в руки его сперму и растерла этот бальзампо его телу.

Вновь – успех и самая высокая похвала в адрес моейновенькой. Однако с третьим клиентом – чемпионом – я уже не могла ееиспользовать. Этот странный человек хотел, чтобы его стегала не женщина, амужчина, причем переодетый в женское платье. И каким оружием надо было стегать!Не думайте, что это были обычные розги. Это был пучок ивовых прутьев, которыйбуквально варварски, в кровь, изодрал его ягодицы. По существу дела, этаоперация очень уж напоминала содомию. Но это был старый клиент мадам Фурнье,человек, преданный нашему дому, который к тому же мог оказать услуги в будущем.Поэтому я не стала делать из этого истории, а ловко переодела в женское платьеюношу восемнадцати лет, который иногда заходил к нам для поручений. Я показалаему орудие труда. Церемония была презабавная (вы понимаете, что я не моглаотказать себе в удовольствии понаблюдать за ней!). Сначала клиент пристальнорассматривал свою так называемую девицу и, судя по всему, остался ею оченьдоволен. Он начал с пяти или шести поцелуев в губы, которые отдавали ересью закилометр. После этого он показал свои ягодицы и, по-прежнему делая вид, чтопринимает юношу за девушку, просил с силой мять и растирать их. Юноша, которогоя хорошо подготовила, сделал все, как тот велел. «Теперь начинайте менястегать», – сказал развратник.

Юноша крепкой рукой наносит ему пятьдесят ударов. Тут нашгерой вскакивает, бросается на бьющую его «девицу», задирает см подол, однойрукой проверяет ее пушку, а другой жадно хватает за ягодицы. При этом он уже незнает, каким храмом завладеть раньше. В конце концов он выбирает задний проходи страстно приклеивается к нему своим ртом. Боже правый, да заслуживал ли этотзад такой страсти! Никогда еще зад женщины не вылизывался с такой страстью, какзад этого юноши. Три или четыре раза язык старика вообще исчезал в его заднемпроходе. «О мое дорогое дитя, – шептал он. – Продолжай же своюоперацию.» Юноша возобновляет порку; он был возбужден и вторую атаку провел сбольшей силой. Зад старика уже был весь в крови. Внезапно хобот его встает, иразвратник вонзает его в молодой объект. Затем он снова поднимает подол, и наэтот раз его интересует орудие объекта. Он его гладит, трет, встряхивает ивскоре вставляет в своп рот. После этих предварительных ласк он в третий разпросит выпороть его. Этот последний этап доводит его до безумия. Он швыряетсвоего Адониса в кровать, ложится на него, тормошит его пушечку и свою тоже,страстно целует красивого мальчика в губы и, воспламенив его своими ласками,доставляет ему дивное наслаждение как раз в тот момент, когда получает его сам:они оба разрядились одновременно! Совершенно очарованный этой сценой, нашразвратник пытался рассеять мои сомнения и заставить меня пообещать ему вбудущем еще много раз подобные наслаждения – с этим мальчиком или с другим. Яже предпочитала переделать его и потому заверила, что у меня естьочаровательные девушки, которые наилучшим образом обработают его розгами. Но онне пожелал даже взглянуть на них.»

* * *

«Я его понимаю! – сказал Епископ. – Когда имеешьвкус к мужчинам, человека уже нельзя переделать.»

«Монсиньор, вы затронули тему, по которой можно было бызащитить диссертацию!..» – заметил Председатель.

«…Которая сделает вывод в пользу моего утверждения, –сказал Епископ, – потому что всем понятно, что мальчик всегда лучше, чемдевочка!»

«Без всякого сомнения, – включился Кюрваль. – Нонадо вам сказать, тем не менее, что есть несколько объективных доводов в пользуженщин. Существует особый род удовольствий, например, те, о которых вамрасскажут Ла Мартен и Ла Дегранж, где девушка стоит выше юноши.»

«Отрицаю это, – заявил Епископ. – И даже, принявво внимание то, что вы имеете в виду, я все-таки утверждаю, что юноша стоитбольше. Даже если посмотреть с точки зрения причиненного зла: преступлениебудет выглядеть величественнее, если оно будет совершено по отношению ксуществу абсолютно в вашем вкусе. Начиная с этого мгновения сладострастиеудваивается!»

«Да, – сказал Кюрваль, – ничто не может сравнитьсяс этим чувством владычества над миром, с этим деспотизмом, этой империейнаслаждения, которую рождает задний проход, когда ты ощущаешь свою власть надслабым…»

«Если жертва принадлежит вам, – заметил Епископ, –то в таком случае это владычество лучше ощущаешь с женщиной, чем с мужчиной,поскольку женщина, в силу привычек и предрассудков, лучше подчиняется вашимкапризам, чем представитель сильного пола. Но откиньте на мгновение этипредрассудки общественного мнения – и вас великолепно устроит мужчина! А идеягосподства над слабым приведет вас к идее преступления – и здесь вашесладострастие удвоится.»

«Я думаю, как Епископ, – сказал Дюрсе. – Правильноорганизованное владычество предусматривает партнера-женщину. Но я считаю, чтозадний проход мужчины во много раз приятнее женского!»