содержалось одно обоснованное предложение о компромиссе с Советским Союзом, согласно которому, если Советы выведут свои войска из Венгрии, американцы в обмен на это пропорционально сократят численность своих войск, размещенных в Западной Европе.

Повестка дня заседания Совета национальной безопасности на 1 ноября предусматривала обсуждение этого документа, однако еще до начала заседания президент Эйзенхауэр по настоянию Даллеса решил отложить обсуждение вопроса о Восточно-Центральной Европе на более поздний срок, чтобы совет мог посвятить все свое время и силы рассмотрению Суэцкого кризиса, переросшего 29 октября в вооруженный конфликт.¹⁰⁷ Американское руководство не было склонно вновь заниматься событиями, происходящими в Венгрии, до момента второй советской интервенции 4 ноября. Эйзенхауэр и Даллес справедливо решили, что, поскольку у Соединенных Штатов не было эффективных средств влияния внутри советской сферы, их силы должны быть сосредоточены на разрешении Суэцкого кризиса, где им предстояло установить закон - не с соперничающей сверхдержавой, а со своими военными и политическими союзниками, Великобританией и Францией. Несмотря на все сложности, это было гораздо более легким и реальным делом, и уже через несколько дней решительные действия США, в частности экономическое давление на Британию, принесли свои плоды.

НАТО, приобретавшая в эти годы все большее значение в западноевропейской интеграции, с июня 1956 года была озабочена вопросом о том, как Запад должен реагировать на вызов, брошенный изменениями в Восточно-Центральной Европе, произошедшими после 1953 года. 24 октября совет НАТО должен был обсудить только что завершенное после долгих месяцев подготовки предложение о своей политике в отношении стран-сателлитов. Однако из-за польских и венгерских событий, произошедших за несколько дней до этого, не было возможности для проведения дебатов, поэтому изумленные делегаты прежде всего подчеркнули, что в исследовании, очевидно, неправильно оценивается роль титоизма как единственной эволюционной возможности для стран Восточной Центральной Европы добиться большей независимости. Совет провел еще несколько заседаний во время венгерской революции, на которых, с одной стороны, пытались оценить текущую ситуацию, а с другой - рассмотреть возможности действий. В конце концов, однако, единственным пунктом, по которому они согласились, было то, что НАТО не должна корпоративно принимать чью-либо сторону в этом вопросе, потому что это только предоставит Советскому Союзу основу для дальнейшего вмешательства.

Таким образом, единственным международным политическим форумом, который, очевидно, был готов уделить достойное внимание венгерскому кризису, стала Организация Объединенных Наций. Однако упомянутый ранее конфликт интересов, возникший между западными великими державами в момент одновременного начала двух международных кризисов, уже через несколько дней после включения венгерского вопроса в повестку дня начал проявляться и в ООН.

Великобритания, Франция и Суэцкий кризис

Правительства Великобритании и Франции, которые уже были заняты подготовкой к нападению на Египет, также были застигнуты врасплох событиями в Восточно-Центральной Европе. Более того, из-за их первостепенного желания добиться успеха на Ближнем Востоке реакция британцев и французов на советскую интервенцию в Венгрии была даже более осторожной, чем привычно сдержанная реакция западных правительств на события в Восточной и Центральной Европе.

Вопреки известности цитировавшегося ранее обращения американского госсекретаря в Далласе, малоизвестным фактом является то, что представители британского и французского правительств выступили с аналогичными посланиями Советскому Союзу, которые подразумевали признание советских интересов безопасности в Восточно-Центральной Европе. 26 октября министр иностранных дел Франции Кристиан Пино, выступая перед журналистами, подчеркнул, что хотя западные державы приветствуют события, происходящие в Восточной Центральной Европе, было бы неразумно пытаться использовать их в своих военных и политических интересах; кроме того, Пино настаивал, что поднимать вопрос об отношениях между Западом и Восточной Центральной Европой еще опасно преждевременно и что Франция ни при каких обстоятельствах не будет вмешиваться в дела Польши или Венгрии. Британцы были еще более категоричны, стремясь избежать даже случайной провокации Советов и, кроме того, не дать им повода обвинить Запад в том, что он каким-либо образом спровоцировал вспышку венгерской революции. Согласно меморандуму от 27 октября, написанному сэром Джоном Уордом, заместителем заместителя государственного секретаря, сверхсекретные источники сообщили британцам, что Советы готовятся к западной интервенции в Венгрии.¹¹¹¹ Соответственно, 1 ноября правительство заявило в парламенте: "Мы не имеем ни малейшего намерения пытаться использовать события, происходящие в Восточно-Центральной Европе, для того, чтобы подорвать безопасность Советского Союза".

Поразительная одновременность Суэцкого и Венгерского кризисов неизбежно поднимает вопрос о том, повлияла ли вспышка Венгерской революции на сроки нападения на Египет, которое было запланировано в ходе секретных переговоров между Великобританией, Францией и Израилем, проходивших в Севре между 22 и 24 октября. Монографии и первоисточники, опубликованные после 1989 года, показывают, что дата нападения Израиля на Египет (29 октября) почти наверняка была определена в первый день Севрских переговоров. Когда этот условный график был установлен, министры иностранных дел Великобритании и Франции сразу же дали понять, что они хотели бы, чтобы нападение Израиля было назначено на еще более раннюю дату. Основанием для этого послужило не предположение, что Советский Союз будет занят кризисом в Венгрии, как это принято считать, поскольку венгерская революция вспыхнула только на следующий день. Однако польский кризис, разразившийся несколькими днями ранее, 19 октября, мог оказать определенное влияние на выбор времени нападения - такое предположение встречается в различных израильских источниках. Но самой важной причиной поспешности британцев и французов, несомненно, было то, что их экспедиционные силы находились в состоянии полной готовности - состояние, которое не могло сохраняться бесконечно долгое время, - и просто ждали политического "зеленого света" для начала атаки на Египет.

Официальный протокол, содержащий результаты секретных Севрских переговоров, был окончательно подписан 24 октября. В этом протоколе день израильского нападения был конкретно назначен на 29 октября; таким образом, факт начала венгерского восстания накануне не вызвал ни малейших изменений в существующей стратегии и, вопреки прежним предположениям, не послужил переносу даты военной акции на Ближнем Востоке. Имеющиеся источники даже вызывают сомнения в том, что тема Венгрии вообще поднималась в последний день переговоров 24 октября, когда новости о восстании в Будапеште вполне могли дойти до партнеров по переговорам. Согласно дневнику израильского премьер-министра Бен Гуриона, он узнал о начале венгерской революции и предполагаемом ее подавлении Советским Союзом только после возвращения в Израиль, где-то в полдень 25 октября.

Венгерский вопрос в Совете Безопасности ООН

Американская администрация, руководствуясь прежде всего соображениями престижа, решила 25 октября, что совместно со своими союзниками она инициирует обсуждение в ООН вопроса о венгерском восстании.¹¹⁶ Британцы и французы поначалу выразили неохоту, когда 26 октября Даллес предложил трем странам выступить с совместной инициативой по созыву заседания Совета Безопасности. Поскольку решение о суэцкой акции уже было принято, британское и французское руководство опасалось, что если вопрос о советской интервенции в Венгрии будет внесен