Тетка запустила в лоток корявую лапу, вытащилачерное страшилище и пустилась в объяснения:

– Тута, в ящике, прикольные штучки есть, вотэто: смерть с косой, смешно, да?

– До слез, – ответил я, – простоухохотаться.

– Во, и я того же мнения, – подхватилабаба, – еще черепа были и скелеты, да кончились.

– Но я хочу зайку! – надулась Николетта.

– Так че я приметила, – тоном великогоученого вещала тетка, – если у кого вес пятьдесят один кило, то ему смертьвыпадает, а коли ровно на полтинник тянет, тому зайка обламывается.

– Ваш прибор врет! – возмутиласьНиколетта. – Он должен сейчас ровнехонько полцентнера показать, я считала!

– Так небось утром, в ваннойвзвешивались, – не растерялась хозяйка плюшевой горы, – ясное дело,ближе к ночи человек тяжелеет.

– Вы полагаете, любезная? – проявилнеподдельный интерес к разговору Владимир Иванович.

– Сомнений нет, – хмыкнуласобеседница, – сколько мы за день жрем!

– В «Лобстерхаусе» неправильно указывают веспорций, – затопала ногами Николетта, – обманщики!

– Скорей уж они больше граммов в менюприпишут, – протянул Владимир Иванович.

– Это все вода! – осенило меня. –Николетта, ты же запивала ужин!

– Ну и что? – плаксиво протянула маменька, –разве от жидкости вес прибавится?

– Конечно, – улыбнулся я.

– Но в меню ничего не было проминералку, – напряглась она.

– И тем не менее ты после салата выпила бокал,двести пятьдесят миллиграммов, затем осушила еще один, поедая лобстера, следомзапила стейк из акулы, а напоследок, отказавшись от кофе, выпила еще стаканчикминералки. Вот он, лишний литр, – быстро произвел я подсчеты.

Маменька погрозила мне пальцем:

– Вава, не надо держать женщин за дур! Я оченьхорошо знаю, литр жидкий, при чем тут килограммы?

Я все же умудрился объяснить ей суть проблемы,поверьте, это было не просто. Николетта принадлежит к категории людей, которыена вопрос: что тяжелее, килограмм пуха или килограмм гвоздей, возмущенноотвечают – понятное дело, железо весит больше. То, что килограмм, он и в Африкекилограмм, хоть что ни взвешивай, до многих милых дам отчего-то не доходит.

А Владимир Иванович, вместо того чтобы прийтимне на помощь, снова выпал из действительности – похоже, у моего отчимазащитная реакция, как у хамелеона. Тот тоже в момент опасности каменеет ипытается слиться с окружающим пейзажем. Интересно, кто его закалил подобнымобразом? Тут явно не обошлось без особы женского пола, лишь при общении спрелестницами представители сильной части человечества обретают реакции ящеров.Впрочем, кто бы ни была предшественница Николетты, она не годится маменьке и вподметки. Поживет Владимир Иванович в тесном контакте с госпожой Адилье инаучится еще в придачу к окаменению менять цвет кожи.

– Я хочу зайку, – разрыдалась маменька.

– Милая, дорогая, – заметался вокруг женыВладимир Иванович, – сейчас принесу, котеночек!

Я не успел и моргнуть, как он рысью бросился вглубь торгового центра.

– Зайку, – капризничала Николетта, –Вава, сделай что-нибудь!

– Если грабли реагируют на вес, то, боюсь…

Тут маменька стукнула кулачком по стене.

– Не занудничай! Быстро придумай, как мнепотерять килограмм!

– Не знаю, – честно признался я, –может, побегать по коридорам?

Баба заржала.

– Ты в туалет сходи.

– Не хочу, – ответила Николетта.

– Тогда жди, пока приспичит, – веселиласьтетка.

– Вава! – велела маменька. – Ступайв аптеку.

– Зачем? – насторожился я.

– Купи немедленно слабительный чай!

– Но, Николетта, он же подействует черездесять часов, не меньше, – попытался я образумить маменьку.

– Ах вот как, – возмутиласькапризница, – элементарной просьбы выполнить не можешь! Так я и умру безпомощи!

Решив не спорить с закусившей удилаНиколеттой, я потрусил по магазину в поисках лавки с лекарствами. Пришлосьпотратить довольно много времени, чтобы приобрести нужное. Провизор былмолодой, но работал невероятно медленно, будто под наркозом.

Через полчаса я вернулся к ящику, набитомуплюшевыми уродцами, и обнаружил там лишь одну бабу, восседавшую на стуле.

– А твою-то милиция замела, – радостновозвестила она.

Я чуть не упал от неожиданности.

– Как?

– Очень просто. Руки за спину заломили иутянули, – веселилась тетка, – чистый цирк. Она одного мента укусила,второго лягнула, а как орала! Я думала, ща крыша рухнет.

– Вы ничего не путаете? – обморочнымголосом поинтересовался я. – Николетта светская дама, по какой причине еев участок забрали?

Бабища зафыркала, словно попавшая под дождькошка.

– Сказали, что статья имеется, за гиб… кс…изьм! Слово больно заковыристое! Во, я и не вспомню.

– И куда ее повели?

– Туточки близенько, налево и до концагалереи, – охотно пояснила баба, – да, зайку она вытащила! Вотнастырная! Ухитрилась-таки!

На секунду мне стало интересно, каким образоммаменька достигла цели, но, поскольку ящик с игрушками выглядел целым, а егохозяйка невредимой, я решил заняться более серьезными вопросами.

Я побежал по коридору и в конце концов уперсяв серую дверь с надписью «Милиция». Потянул ручку и чуть не оглох.

– Сейчас за мной придут! Вы ответите!Немедленно позовите сюда мужа и Ваву! Адвоката! Врача! У меня инфаркт!«Скорую»! Фу, чем тут воняет! Уберите этого парня, он ел чеснок! Кто вамразрешил употреблять этот овощ? На дух его не переношу! Откройте форточку!Закройте, дует! Воды! Нет, не этой! Минеральной! Фу! Фу! Я не пью из-под крана!Отвратительное обращение!

Переведя дух, я вошел в маленькую комнатку,где за письменным столом восседал мужчина моих лет с мелкими звездами напогонах. У стены жался молоденький сержантик, вид у него был не ахти, бледный изапуганный. Я пожалел паренька, Николетта, если ее обозлить, страшна в своемгневе. А сейчас устроившаяся на колченогом стуле маменька напоминала настоящуюфурию.