Я кивнул.

– Верно, и еще много других романов, отецочень любил слово «Звезда», оно есть почти в каждом названии его книг.

– Ой, – обрадовалась Аля, – моя мамавашего папу обожала, у нас дома почти все его произведения имеются. Ну надо же!

– Я и сам пописываю, сейчас задумал роман, вкотором собраны воспоминания пожилых людей. Тема: шестидесятые годы, оченьинтересно сравнивать мемуары, у каждого свой взгляд на прошлое, – быстроначал я врать. – Леночка, бывшая прислуга Эдиты, вышла замуж за моеголучшего друга Егора. Недавно я был у них в гостях и обмолвился о сложностях срукописью, Лена, добрая душа, посоветовала мне взять интервью у Эдиты, вот,дала письмо к ней.

В глазах Али загорелась надежда.

– Иван Павлович, вы и правда тут посидетьможете?

– Да, причем с удовольствием и явной пользойдля себя. Если медсестра придет, я уйду, в противном случае дождусь вас.

– Вот счастье! – воскликнула Аля. –Иван Павлович, мне вас господь послал.

Эдита, как когда-то Элеонора, сидела винвалидной коляске явно не российского производства. Но на этом сходство междумоей хозяйкой и пожилой дамой заканчивалось. Эдита Львовна оказалась милой,ласковой старушкой. Если вы читали в детстве немецкие сказки, то навернякавидели иллюстрацию: из пряничного домика выходит тетушка Гретель, румяная, какяблочко, на круглом добродушном лице играет широкая улыбка, на пожилой фраублузка, длинная юбка, фартук, а волосы идеально причесаны. Эдита как две капливоды походила на тетушку Гретель, только у нее отсутствовал передник, а наколенях лежал клубок шерсти.

– Значит, вы пишете книжку? –проворковала она, выслушав Алю. – Это очень хорошо.

Я кивнул. Аля по всей форме представила меня,и старушка не сомневалась, что перед ней литератор.

– Поколения сменяют друг друга, – началабеседу Эдита, – люди уходят в небытие, пропадает бесценный опыт,накопленный годами. Кто сейчас знает, что волновало какую-нибудь княжну, жившуюв подмосковной усадьбе? Да про нее забыли навсегда, а ведь жила, любила,мучилась, думала и ушла в безвестность. Поэтому ваша идея опросить стариков исоставить книгу мемуаров мне по душе. Ладно, начну о себе. Я, уважаемый ИванПавлович, коренная москвичка, родилась в районе Китай-города. А вот папенькамой из французов, вы удивлены?

– Очень, – соврал я.

Эдита удовлетворенно засмеялась.

– Именно так! Его звали Леон, и отчество мое –Леоновна, Львовной люди стали звать для простоты. Матушка моя из дворян,хороший род, правда, не особенно богатый. Варвара Никитина, так ее звали. Абабушка…

Речь Эдиты текла плавно, иногда старушкууносило в сторону, она начинала слишком подробно описывать свою детскую комнатуили сервиз, который ее матушка доставала из шкафа только на Пасху. Я терпеливождал, пока клубок повествования докатится до нынешних времен. Более часа ЭдитаЛьвовна описывала тяготы, выпавшие на ее детство и юность, потом вдругпримолкла.

– Принести вам чаю? – заботливо спросиля.

– Нет, голубчик, – отказалась старушка.

– Вы, наверное, были счастливы в браке, –подтолкнул я бабусю к новому витку рассказа.

Но Эдита Львовна не поддалась на провокацию.

– Очень, – коротко ответила она, –только мой супруг давно умер, мы с дочерью жили одни, недавно скончалась иАлена. Собственно говоря, все интересные, значимые для вашей книги событияслучились до моего замужества. Я коренная москвичка, а мой папенька изфранцузов, вы удивлены?

Сообразив, что сейчас милейшую Эдиту Львовнупонесет по второму кругу, я быстро спросил:

– А как к вам попала Лена?

– Это кто? – совершенно искреннеудивилась Эдита.

– Домашняя работница, – напомниля, – вы еще замуж ее хорошо выдали.

– Не помню, дружочек, – вздохнуластарушка.

– Как же, – настаивал я, – Леночка,она стала супругой Егора Дружинина.

Эдита вздрогнула.

– Э… э… может, и так. Но чем вам интереснаполомойка? Маменька моя из дворян, увы, оскудевший род…

– Я принес вам письмо от Лены, – перебиля хитрую, почему-то не желавшую говорить о своей любимице Эдиту.

Бабуся кашлянула.

– Мне?

– Да, вот оно, держите.

Эдита Львовна взяла записку, водрузила на носочки, висевшие у нее на груди на шнурке, осторожно развернула листок и уставиласьна него.

Повисло молчание, потом Эдита посмотрела наменя и тихим голосом осведомилась:

– А где Лена?

Я заколебался, огорошить старуху известием окончине Елены не хотелось, может, не стоит ей знать правду?

– Вы ведь дружили? – я сделал вид, что нерасслышал ее вопроса.

Старушка медленно сняла очки.

– Алена, царствие ей небесное, считала менявыжившей из ума курицей. Сколько я ни пыталась открыть ей правду, ничего неполучалось. Позову ее к себе в спальню, усажу и начну: «Деточка, послушайменя», только дочь спустя десять минут вскакивала и убегала. Не подумайте, чтоАленушка хамка! Нет, она была очень заботлива, внимательна, просто считала матьдурой. Я достучаться до нее не сумела, к сожалению, рано обезножела, безсопровождающего из дома выйти не могла, а когда узнала, где живет Егор, былоуже поздно, ну не в коляске же ехать! Да и мне туда нельзя. И тут господьпослал Лену. Я ведь ей не сразу открылась, присматривалась, прикидывала, тот личеловечек…

– Зачем вы выдали Лену замуж за Егора? –не выдержал я.

Эдита Львовна объяснила:

– Девочка влюбилась. Я этого Дружинина в глазане видела, но со слов Леночки составила о нем определенное мнение. Так что сЛеной?

– Ну… ничего, – замямлил я.

– Где она?

– В Москве.

– Почему же не приходит ко мне и незвонит? – занервничала Эдита. – Мы раньше два раза в неделювстречались! Куда она подевалась? Иван Павлович, отчего вы молчите?

Я начал судорожно кашлять, а Эдита Львовнаговорила без остановки.

– Секундочку, это странно! С чего бы Ленепередавать с вами письмо? Она могла бы сама приехать! Не понимаю!

Воцарилась тишина, я уставился на Эдиту,старушка впилась взглядом в меня, пару секунд мы оба молчали, потом ЭдитаЛьвовна прошептала:

– Лена умерла!