Он задумался.

Интересно, как в Ребекке уживаются эта совершенно сумасшедшая смелость и какая-то детская беззащитность? Когда он сегодня назвал ее дурой, у нее было такое лицо… Он снова потер лоб. Дорг подери, можно подумать, он сказал что-то обидное! Пусть радуется, что прямо там не выпорол!

При мысли о соблазнительной заднице жены во рту стало сухо. Красивая задница, бесспорно. И ноги… Тоже красивые. А уж грудь!

Шарг! Выругавшись любимым словечком Ребекки, он открыл глаза и неожиданно усмехнулся. Да. Его супруга – та еще заноза. И с ней его жизнь точно никогда не будет скучной. А Энн… Нет. Вспоминать о ней слишком больно. Забыть, не думать, не представлять, как все могло бы быть.

Посмотрев на свои руки, он медленно разжал намертво сжатые кулаки и выдохнул. Все. Хватит предаваться ненужным рассуждениям. Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы о ней размышляли дольше пары минут.

Он поднялся с кресла, подошел к окну и отодвинул штору. Вечерняя Аратайя сверкала яркими огнями. Небо, дома, дороги – все было залито светом.

Жаль, конечно, что пришлось отказаться от попытки узнать, где находится Террос. Буря, подобная сегодняшней, теперь не скоро возникнет в Эгейской пустыне, а без нее это будет непросто. Но он что-нибудь придумает. Теперь для него достать Артани – дело чести.

– Ну что ты, маленький? Пей! Это козье молоко, оно очень полезное!

Голос жены звучал так нежно, что он удивленно прислушался. Ах да, как он мог забыть? Щенок. Точно. Этот мелкий привереда в последние дни занимает все свободное время Ребекки. Арс ни на шаг не отходит от своей шаэри, ковыляя за ней по всему дому. И спит рядом с ней. И ест только из ее рук. И рычит на всех, кто подходит к Ребекке ближе чем на рон.

Да что там? Шельмец даже его попытался выжить из их общей с Ребеккой постели! Скалил зубы и кусался, как взрослый арс. А Ребекка смеялась и даже не пыталась унять этого мелкого паршивца. Доргова девчонка! Мстит ему за то, что он запретил ей покидать особняк.

– Себастиан, помоги мне.

Дорг подери, четыре утра! Он не собирается вставать ни свет ни заря, чтобы кормить какого-то щенка.

– Я же знаю, что ты уже проснулся!

Да, наглости Ребекке не занимать!

– Кто из нас шаэри – ты или я? – не открывая глаз, поинтересовался он.

– Шанти не хочет пить козье молоко, – пожаловалась Бекки.

Щенок звонко тявкнул.

– И в чем проблема? Налей в бутылку коровье.

– Легрэ сказал, что его нужно поить козьим, оно полезнее.

– Ребекка, это твой зверь, ты притащила его в дом, ты с ним и справляйся.

Он решительно повернулся спиной к происходящему и попытался уснуть. Куда там!

Шанти взвизгивал, упрямился, скулил…

Не выдержав, он поднялся с постели, забрал у Ребекки бутылочку и строго посмотрел на щенка:

– Иди сюда.

Малыш смешно набычился и помотал головой. Круглые глазенки сверкнули синим льдом.

– Шанти, я не шучу.

Бесполезно. Упрямое создание посмотрело на свою шаэри и жалобно заскулило. Маленький хитрец!

Пришлось задействовать ледяную силу, которой малыш пока еще не мог сопротивляться. Потом, когда арс подрастет и научится управлять своей сущностью, его волю уже не получится сломить так легко.

Ребекка прижала щенка к себе, а он поднес к нему бутылку.

– Давай, малыш, попробуй, – прошептала жена.

Шанти поймал губами соску и неохотно зачмокал, всем своим видом выказывая, как тяжело ему пить густое, ароматное молоко. Ну да, арсы не любят запах коз. Но что делать, если только козье молоко способно заменить малышу молоко матери?

Он держал бутылку, а сам наблюдал за лицом жены. Нежным, трогательным, чуточку встревоженным. Почему-то представилось, что она так же будет смотреть на ребенка. Их ребенка. И в сердце что-то дрогнуло.

Унаши сатар! Что за глупости? Он нахмурился. Еще не хватало…

– Держи, – передал он бутылку Ребекке. – Дальше сама справишься, – недовольно буркнул и пошел в ванную, где долго стоял под ледяным душем.

Глупо. Какой ребенок? Не нужны ему никакие дети.

Вспомнился выступающий живот Анны. Ее задумчивое лицо, легкая, едва заметная улыбка, искрящиеся мягким светом глаза. Во время беременности Энн была прекрасна. И он… Он ненавидел ее за это. За то, что она носит под сердцем не его ребенка. За то, что не может забыть Артура. За то, что отгородилась от него своим материнством, игнорируя и всячески показывая, что он ей не нужен.

Он с силой потер лоб, словно пытаясь стереть горечь отчаянных воспоминаний. Как же он тогда ошибался! Глупый, эгоистичный подонок! Превратил жизнь всех, кого любил, в настоящий Реос! А сейчас разнежился. Представил своего сына… Крев сатари! Хватит. Таким бездушным монстрам, как он, нельзя иметь детей. Что он может дать своему ребенку? Вот Артур, тот прирожденный отец: добрый, ответственный, любящий, а он всего лишь холодный эгоист, как и все ледяные.

– Себастиан, ты там не уснул?

Голос жены вырвал его из омута горьких раздумий. Странно. С того дня, как они побывали в гробнице Терроса, Ребекка стала обращаться к нему по имени. С чего бы это? Неужели надеется избежать наказания? Не выйдет. Как бы нежно ни звучал ее голосок, он не изменит своего решения. Месяц. Не меньше. Никаких прогулок и выездов.

– Сейчас выйду, – ответил он и скривился, услышав, как неприятно звучит собственный голос.

Накинув халат на мокрое тело, он вышел из ванной и наткнулся на застывшую у двери Ребекку.

– В чем дело?

– Себастиан, мне нужно с тобой поговорить.

Ну надо же! Неужели?

Он посмотрел на жену с подозрением. Что еще она задумала?

– Говори, – вытирая волосы, пробормотал он.

– Посмотри на меня, пожалуйста, – тихо сказала Ребекка.

Ее тон заставил его насторожиться.

– Что еще случилось? – Он бросил полотенце на кресло и напряженно уставился на жену.

– Я хотела перед тобой извиниться, – твердо произнесла Ребекка и взглянула ему в глаза. Взгляд ее был на редкость серьезным.

– За что?

Он внимательно наблюдал за женой. Нет. Не играет.

– За то, что уехала без предупреждения в пустыню и втянула тебя в неприятности. Я не думала, что там может быть опасно.

– Это твоя основная проблема, Бекки, – ровно ответил он. – Ты не привыкла заботиться о том, что чувствуют близкие тебе люди. Ты думаешь только о себе, о своих желаниях и удовольствиях.

Он сказал это и словно услышал себя со стороны. Унаши сатар! Он говорит в точности то, что много лет назад высказывал ему Артур! Какая ирония судьбы! Тогда он тоже был полным эгоистом. Не думал ни о ком, кроме себя. Делал то, что хотел, и считал себя правым. Только, в отличие от Ребекки, не умел признавать свои ошибки. Для того чтобы понять это, ему понадобилось целых четыреста лет и ледяное одиночество склепа.