прожила ещё более двадцати лет, но никто уже не написал ей: «Мое единственное существо, любимейший ангел…»

– Это больше, чем любовь, – произнесла я, когда мы оказались в саду.

– Он отдал ей всю жизнь: «От жизни я любовь не отделяю, не мог я не любить».

– Брис, я никогда не видела такого преклонения, вот что он писал ей: «Пришлите лепесток из-под Ваших ног».

– Ну и что? Я готов лизать тебе пятки. Но мне во всём отказано. Мне запрещено дарить тебе цветы – ты страдаешь, когда они сохнут, духи – ты ими не пользуешься, украшения – «я не новогодняя ёлка, чтобы меня обвешивать цацками». Стелюсь как трава у твоих ног, предлагая руку и сердце – ты смеёшься, а сейчас со слезами на глазах ты жалеешь Тургенева, который все-таки почувствовал трепет любви Виардо, и она оставила ему воспоминания тела… Так что пожалей лучше меня.

Тучи закрыли лицо солнца. Небо грозило грозой. У тропинки, по которой мы шли, рос фиолетовый чертополох. Раньше здесь была берёзовая роща, посаженная Тургеневым, но в год его смерти все деревья засохли от горя. Перед грозой земля пахла какой-то женской созидающей силой. Но мы были так возбуждены разговором, что не обращали никакого внимания.

– Брис, догоняй меня, – крикнула я и побежала по тропинке вниз, чтобы разрядить наэлектризованность наших нервов.

– Остановись, mon amour, ты можешь упасть.

Он так переживал, что когда прижал меня к себе, я слышала, как буйно стучит его сердце.

– Брис, я хочу видеть твое сердце, – я начала расстегивать рубашку на его груди и была поражена смуглым загаром, который еще больше подчеркивал бледность его лица.

Я положила голову ему на грудь.

– Ты слышишь, моё сердце твердит тебе: «Люблю, люблю, люблю»… Бери его, оно твое.

Я ласково застегнула рубашку и поцеловала в то место, где бился огонь любви, оставив на белом полотне отпечаток своих алых губ.

Вот тут-то нас и накрыл ливень.

– Я так хочу поцеловать тебя под дождем. Твои губы блестяще влажны и полуоткрыты.

– Понимаешь, Брис, я отношусь к любви очень серьезно. Для меня так важна душевная связь, моральная близость целей и задач. Нас так воспитали в Советском Союзе: «не давай поцелуя без любви». А почувствовать твой французский язык у меня во рту – это же почти измена Родине!

– Твои советско-романтические изыски потрясают. Получается, Советский Союз – страна непуганых вагин.

– Я даже не знаю этого слова… и я уже совершенно мокрая от оргазма грозы.

– Mon amour, – не говори так, ты сводишь меня с ума. Давай укроемся от дождя в нашем домике на колёсах. Твое платье совершенно мокрое, прозрачное, и я вижу все твои вкусности и сокровища. Ты даже не представляешь, что внутри у тебя целый мир. Я смотрю на тебя и не могу насмотреться, и ты становишься каждый раз прекраснее, роднее, ближе. Я хочу целовать тебя всю целиком… Я хочу подарить тебе звездопад.

Наш глубокий обмен взглядами, такая тесная связь – глаза в глаза, – и я читаю любовь в его глазах.

Мы сидим на заднем сиденье «Тойоты». Брис снимает рубашку и на голое тело надевает сухой пиджак. Как он красив, с таким обнаженным, загорелым, мускулистым торсом. Он достает из кармана пиджака носовой платок и нежно вытирает мое лицо, шею, руки, живот.

– Какой накаченный твёрдый животик.

– Это я пирожными качаюсь. А у тебя? Можно…

– Не спрашивай. Я весь твой.

– У тебя живот просто железный.

– То, что ты потрогала, это вовсе не живот, но тебе ведь все равно. Смотри, как расширены у меня зрачки, по ним можешь судить о степени возбуждения. Я хочу служить тебе, пить твой божественный нектар, любить. Если ты включаешь свои великолепные мозги, мне кажется, они у тебя везде, ты можешь пропустить лодку любви. Моя девочка, ты вызываешь у меня ласку, терпение, заботу, уважение. Я люблю тебя… Мы так подходим друг другу, мы даже дышим в унисон. Ты такая сладкая, тёплая, влажная… Я так люблю тебя…

Меня переполняли эмоции. Просто какой-то мистицизм, мне даже захотелось выйти из-под контроля сознания, но правильная советская девушка внутри меня напомнила о границах дозволенного.

– Брис, мне так приятно чувствовать твои прикосновения, не носящие сексуального характера, и самой прикасаться к тебе в ответ. Ты такой сильный, красивый, мужественный. От тебя так хорошо пахнет, и этот запах мне подходит.

Он устало улыбнулся.

– Подыми чуть платье, я вытру тебе ноги.

Я приподняла белую, прилипшую ткань и медленно раздвинула мокрые ноги.

– Mon amour, не делай так, я сойду с ума. Я чувствую твой фиалковый запах, он наполняет мою жизнь благоуханием. Твой запах оказывает на меня сильное возбуждающее воздействие. Мне хочется изучить все твои тайные убежища, целовать твои очаровательные тайники, твою божественную матрицу, хочу пить сок твоей чаши. Поэтому, не раскрывай свой бутон, если ты не хочешь, чтобы я достал из него твою росу и погружался в нее как в солёный мед. Я же взрослый мужчина, ты понимаешь? Я таю, я истекаю любовью, благоговею! Это так жестоко, что я почти не прикасаюсь к тебе, хотя безумно этого хочу. Рядом с тобой я теряю волю, разум, ты мой наркотик, я полностью зависим от тебя. Это какая-то мистика. Я прикладываю сверхчеловеческие усилия, чтобы сдержаться. Потрогай, у меня под кожей пламя, пламя любви. Я люблю тебя, а ты спрашиваешь, какие у меня цели, программы. Хорошо, я тебе отвечу: программа минимум – не свихнуться и не умереть сегодня от любви, программа максимум – чтобы ты стала моей женой, моей любимой, моей богиней.

– Брис, как ты красиво говоришь. Ты меня просто завораживаешь. Шекспир по сравнению с тобой просто мужик:

«Войди в мой бурелом, как в родный дом.

И даже майской бури смолкнет гром».

После твоих слов «любовные вкусности, золотой бутон, очаровательные тайники…» Шекспир предлагает «бурелом»! Это не элегантно, это даже обидно!

– Mon amour, ты – необыкновенная, единственная. Я с тобой постоянно в возбужденном состоянии. Ты не видишь, но тебе все мужчины усиленно уделяют внимание, чувствуя мощный дух эротизма. Но твой эротизм – как мираж в пустыне. Тебя больше привлекает поэзия. Ну что ж, давай Гамлета, надеюсь, это не проверка.

– Брис, ты – Гамлет, я – Офелия.

Он смотрит мне в глаза, не отрываясь.

– Гамлет: «Сударыня, могу прилечь к вам на колени?»

– Офелия: «Нет, мой принц».

– Гамлет: «Я хочу сказать: положить голову вам на колени?»

– Офелия: «Да, мой принц».

Брис