кладет голову мне на живот и целует, целует, целует… Кажется, мокрое платье шипит, как под утюгом, от его горячих поцелуев.

– Брис, мне кажется, что скоро я скажу: «Да, мой принц».

– Я буду ждать твоего пробуждения, и потом ты обретёшь способность острее чувствовать в себе женское начало. Мне кажется, ты думаешь, что женщина блестящего ума не должна быть сексуальной? Это чепуха, ты такая умница, с тобой так интересно, и вместе с тем ты сама чувственность. Ты какая-то вся со знаком качества.

– Советская – значит отличная!

– Сегодня через мокрое платье я почувствовал твои нежные ворота в рай, драгоценную жемчужину, золотой лотос. Не бойся любви. Любовь сохраняет гармонию во Вселенной!

– Я очарована, мой принц. А теперь – домой.

– Mon amour, позволь отвезти тебя ко мне. Я отнесу тебя на руках в ванную, нежно сниму твое белое платье, вымою тебя теплой водой с поцелуями, сделаю массаж священной точки, не волнуйся, это выходит далеко за пределы сексуальности, одену тебя в шелк и приглашу к танцам в небесах.

– Нет, мой принц.

Мы возвращались молча. Может быть, Брис и правда настоящий ас: он смог управлять автомобилем одной левой рукой, а правой – ласкал и нежил меня, передавая энергию любви и привязанности через прикосновения.

Настал унылый миг разлуки. Брис печально красив, и невозможно было устоять перед его притягательной мужественностью, чтобы не поцеловать его распахнутую грудь. Но в сердце моем любовь еще не отозвалась, было просто эстетическое наслаждение и любопытство.

– Мой Ангел, я люблю тебя и хочу, чтобы мы стали единственными друг для друга навсегда. У меня нет первобытной страсти к обладанию, я буду терпеливо ждать пробуждения поэзии твоего тела и вечного момента постижения любви. Моя девочка, тебе ещё не известен язык чувственности, я буду безумно счастлив, если ты доверишься мне. Я хороший, ты можешь полностью ложиться на меня.

– Брис, ты всегда шутишь. Но я хочу, чтобы ты мне все рассказал, чему нас не научили в школе. Я буду паинькой.

Брис улыбнулся, глядя мне в глаза.

– Я готов с радостью исполнить любой твой каприз, но у тебя их нет.

– Это Брис – мой каприз, смеюсь я и убегаю.

* * *

После встречи с Брисом у меня всегда поющее, эйфорическое настроение. Ведь каждой женщине приятно, когда её носят на руках, исполняют желания, говорят слова любви. Да еще какие! Шекспир бледнеет перед Брисом: «золотой лотос, божественные пряности, любовные вкусности»… Я еще не всё понимаю, но всё равно приятно. Одним словом, французы умеют говорить, и не только говорить, но и быть свободными. Брис может взять меня на руки где угодно, стать на колени, упасть к моим ногам и не бояться общественного мнения, потому что для него существует только любимая женщина, и он не стесняется ей служить с радостью и удовольствием. Конечно, мне с ним волшебно хорошо, он мне очень нравится, но у нас разное воспитание, разное детство, и надо пройти долгий путь навстречу друг другу, чтобы понять, принять прошлое и соединиться в настоящем. Поэтому я так рада, что сегодня Брис познакомит меня со своими друзьями, бывшими одноклассниками: Пьером и Сильви. Не зря же мы говорим: «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

Брис рассказал мне, что Пьер, рано оставшийся без отца, был у них в доме своим человеком, и родители Бриса заботились и любили Пьера как родного сына. Отец Бриса был хирургом и часами беседовал с Пьером о медицине, о профессии врача, о хирургии. А потом появилась умная и замечательная Сильви, с ней Пьер был, как сросшийся. Они рано (для Франции) поженились, вместе учились в медицинском, стали оба хирургами и вместе работали. Всё было хорошо, но несколько месяцев назад пациент Сильви умер во время операции. Экспертиза установила её невиновность, но от этого Сильви легче не стало. Она не могла больше войти в операционную. Пьер посоветовал жене взять отпуск, восстановиться и вернуться к своей любимой профессии. Совсем недавно Сильви открыла новый талант – изобретение уникальных дизайнерских украшений для женщин. Мы с Брисом приглашены на выставку-продажу её изделий. Но это не главное. Просто Брис настоящий друг, поэтому хочет развеселить Сильви, поднять настроение и постараться пробудить уверенность в себе, чтобы вернуть ее к хирургии. А мне так нравится участвовать в добрых делах, ведь мы все выросли из «Тимура и его команды».

Я стою и поджидаю Бриса в условленном месте. На мне джинсы, рубашка, а талия перетянута широким советским армейским ремнём. Оригинальность Бриса просто поразительна. Подкравшись сзади, он влазит в мою арку из ног и, когда он приподымается, я оказываюсь у него на шее.

– Ай, Брис, какой ты озорник. На нас все обращают внимание.

– Цветы, свечи, духи – для тебя это мещанство и скука, вот я и придумал что-то более провокационное.

Он заразительно по-детски смеётся, и ему совершенно всё равно, что подумают о нём окружающие. А меня от стеснения даже в жар бросило. Он тут же спустил меня на землю и перехватил на руки.

– Девочка моя, тебе было хорошо? Я вдруг почувствовал сквозь твои джинсики жар такого накала, что, наверное, сгорела моя шея.

– Нет, я просто стеснялась.

– Если ты так горишь от стеснения, что же будет потом… Ты меня пугаешь, жар-птица сладкая.

Его глаза излучали любовь, я купалась и нежилась в ней.

– Мой Ангел, упавший с неба, этой ночью у меня были такие бурные, сочные, восхитительные сны о тебе. Я испытал божественные ощущения, а проснувшись, искал тебя, такую гибкую, легкую, горячую… наваждение ты моё сладкое…

– Брис, ты же знаешь, лёгкая любовь – это не для меня, я хочу глубоких отношений.

– Я тоже хочу очень глубоких отношений. Если ты позволишь, я останусь в твоей глубине навсегда, я хочу, чтобы ты почувствовала вкус взаимной безудержной страсти. Я люблю тебя, умопомрачительная колдунья.

Мне хотелось познать его тайный мир мужских фантазий. Ведь женщины и мужчины по-разному видят, воспринимают и понимают любовь. Я не знаю, но я догадываюсь, о чем молчат мужчины, и чего именно они хотят. Мне не нужны самцы без комплексов, я ищу настоящую любовь.

– Брис, мне еще не известен смертельный яд пола и яд влечения, поэтому я совершенно свободна.

– Ты располагаешь свободно своими чувствами, потому что у тебя еще их нет. Для тебя это просто игра.

– Может быть. Это увлекательная игра – надежда, что в какое-то мгновение я пробужусь, и вот тогда, мне кажется, Луна