– Нет, – ответила Кэрол. – Только я бы еепокупать не стала, даже если бы у меня были деньги. Но ты имеешь полное правораспоряжаться своими деньгами, как тебе нравится. Ты много делаешь для людейчерез свой фонд. Я же считаю своим долгом жить так, чтобы все отдавать другим.

– Но надо же думать и о себе.

– Я думаю. Но мне даже зарплату в центре получатьнеловко. Потому что кому-то эти деньги нужны больше, чем мне.

– Но питаться, платить за квартиру ты же должна! –воскликнул Чарли. Его подобные угрызения совести никогда не мучили. Он в юномвозрасте унаследовал огромное состояние и на протяжении долгих лет распоряжалсяим очень ответственно. Он получал удовольствие от роскоши, от предметовискусства, которые коллекционировал, а больше всего – от своей яхты. И никогдани перед кем за нее не извинялся, да ему подобная мысль до знакомства с Кэролне пришла бы в голову. У них были разные жизненные позиции, но Чарли надеялся,что это не повлияет на их отношения.

– Наверное, я впадаю в крайности, – продолжалаКэрол. – Но, живя так аскетично, я верю, что искупаю свои грехи.

– Что-то я не вижу никаких грехов, – серьезновозразил Чарли. – Я вижу замечательную женщину, всю жизнь посвятившуюслужению другим и работающую до изнеможения. Тебе надо больше отдыхать.

– Вот я с тобой и отдыхаю, – кротко проговорилаона. – Я всегда отдыхаю душой, когда мы вместе.

– Я тоже. – Он улыбнулся и снова ее поцеловал. Емунравилось с ней целоваться, хотелось пойти дальше, но он пока не осмеливался.Он знал, что Кэрол страшится привязанности, боится снова обжечься, да и своихстрахов у него хватало. Он боялся того же и вечно выискивал какую-нибудьскрытую причину, чтобы разорвать отношения. В случае с Кэрол эта причина былапрямо на поверхности, развеваясь, словно флаг. Кэрол была человеком другогокруга. Она не молодая богатая наследница, не светская львица, она даже осуждаетего образ жизни, хотя полностью принимает его самого. Самый большой вопрос былв том, сумеет ли Кэрол преодолеть свое предубеждение и принять его образ жизни.Если они решат быть вместе, ей придется сделать над собой усилие и принять этонесоответствие, впрочем, и ему тоже. В данный момент Чарли почти не сомневался,что с этой проблемой они справятся. Это в большей степени зависело от Кэрол,чем от него. Это ей предстояло примириться с его шикарной жизнью и перестать еебояться, побороть в себе стремление бежать.

Он отвез ее на такси домой и поцеловал на прощание. Кэрол непригласила его к себе, ведь она уже говорила, что у нее беспорядок. Он еще ниразу не был у нее дома, но представлял себе, что жить в такой тесноте непросто.

Прощаясь, Чарли чмокнул ее в нос, и она рассмеялась, увидев,что он перепачкал лицо ее зеленым гримом, который она до конца так и не смыла.

– Завтра я позвоню, – пообещал Чарли, возвращаясьв машину. – Насчет балета не беспокойся, на той неделе обязательно сходим.

Она помахала рукой и скрылась за дверью.

Чарли вернулся домой. Без Кэрол его квартира казалась совсемпустой. Кэрол одним своим присутствием оживляла пространство его жизни,заставляла биться с надеждой его сердце.

Секретарша сообщила Чарли, что билеты на балет куплены напятницу. Давали «Жизель», знаменитую постановку. Чарли оставил сообщение дляКэрол и сел просматривать почту. Пришло, в частности, новое издание каталогавыпускников Принстона, и он ради интереса стал искать в нем имя Кэрол. Чарлизнал год ее выпуска, так что это было несложно. Чарли пролистал соответствующиестраницы, но не нашел ее фамилии и удивился.

Постарался припомнить получше и повторил поиск. ФамилииКэрол в каталоге не было. Странно. Он решил оказать Кэрол услугу, чтобы ей непришлось тратить время самой, поскольку в том, что она захочет внестиисправления, он не сомневался. Он поручил своей секретарше связаться сассоциацией выпускников и указать на оплошность. Продиктовал полное имя – КэролЭнн Паркер – и назвал год выпуска.

После обеда Чарли сидел над финансовыми отчетами, когда поселектору позвонила секретарша. – Мистер Харрингтон, я дозвонилась доассоциации выпускников, как вы просили. Сообщила им сведения о ней и годвыпуска. Мне сказали, что среди выпускников Принстона такой выпускницы не было.Я попросила перепроверить, они посмотрели еще раз. Похоже, она не училась вПринстоне. Во всяком случае, в ассоциации мне сказали именно так.

– Абсурд какой-то! Дайте мне их номер. Я сампозвоню. – Его разозлило это сообщение. Можно себе представить, как будетраздосадована Кэрол. В ее автобиографии черным по белому написано, что онаокончила Принстон.

Он позвонил, и ответ был тот же. Надо сказать, там тоже былираздражены и уверяли, что ошибки быть не может. Кэрол Энн Паркер никогда неучилась в Принстоне. И даже больше того: никто с таким именем никогда туда непоступал, ни на один факультет. Обескураженный Чарли повесил трубку. По спинепробежал холодок. Презирая себя, он набрал номер факультета социальной защитыКолумбийского университета. И услышал тот же ответ. Она и в Колумбии никогда неучилась. Он положил трубку, уверенный, что роковой изъян найден. Женщина, вкоторую он влюбился, оказалась мошенницей. Кем бы она ни была, как быбескорыстно ни трудилась на ниве социальной защиты, у нее не было тех дипломов,какими она хвалилась, а значит, миллион долларов из его фонда она выманилаобманным путем, за счет подложных рекомендаций и лживой репутации. Это былопрактически преступление – только деньги она брала не для себя, а на помощьдругим. Чарли не знал, что ему делать с этой информацией. Требовалось время ееосмыслить и переварить.

Во второй половине дня Кэрол позвонила, и он впервые за всевремя их знакомства не поднял трубку. Он не мог просто взять и исчезнуть из еежизни, ему требовалось объяснение. Но сперва нужно было привести в порядокмысли, ведь через два дня им так или иначе предстояло идти на «Жизель». Чарлирешил до этого ничего не предпринимать и ни о чем не говорить Кэрол. Ближе квечеру он перезвонил ей, сказал, что в совете учредителей решаются неотложныевопросы и они не увидятся до пятницы. Она ответила, что все понимает, у нихтакое тоже случается. Однако, положив трубку, Кэрол мысленно удивилась егонепривычной холодности. На самом деле Чарли с трудом сдерживал себя. Он чувствовалсебя обманутым, все его надежды рухнули. Женщина, которая завладела егосердцем, оказалась лгуньей.

Следующие два дня превратились в мучительное ожидание. Передтеатром он заехал за Кэрол в центр. Кэрол выглядела обворожительно. Она наделаподобающее случаю маленькое черное платье, туфли на высоких каблуках и дажескромное меховое манто. Все как положено, даже жемчуг в ушах, – Кэролсказала, что это серьги ее матери. Теперь он не верил ни единому ее слову.Солгав насчет Принстона и Колумбии, она зачеркнула все, что могло между нимибыть. Он ей больше не верил. Кэрол заметила, что Чарли как-то неестественнонапряжен. Спросила, все ли в порядке, Чарли молча кивнул. По дороге вЛинкольн-Центр он не проронил ни слова, в театре тоже отмалчивался. Кэролвидела, что у него ужасное настроение. Оставалось только предположить, что унего в фонде случилась какая-то катастрофа.