— А-а, — сказала девушка. — Выселять будете?Заходите. — И пошла по очень длинному коридору, махнув нам рукой. Мыприкрыли дверь и отправились следом.

Привела она нас в кухню, огромную, светлую, но в настоящиймомент довольно захламленную. В глаза бросались три обеденных стола с остаткамипищи, за одним из них сидела девица в черном парике и курила.

— Вы из милиции? — спросила она.

— Нет, — покачала головой Женька. — Мыподруги Инги.

— Ясно, — заявили обе девицы. — Мы за этотмесяц уже заплатили, ну… ее брату. У нас и расписка есть. А чтоб квартирунайти, надо время, куда мы со своим барахлом? Может, вы скажете ей, чтобподождала немного? К первому сентября квартиру освободим.

— Вы вдвоем здесь живете? — начала расспрашиватьЖенька.

— Нет, — покачала головой оранжевая. — Надвоих нам не по карману. Нас здесь шестеро. Мы в одной комнате с Машкой. —Она ткнула пальцем в ту, что в парике. — Еще Светка с Людкой в большойкомнате, а Людка Степанова и Ирка в маленьких — по одной живут.

— А они сейчас дома?

— Нет. Все на работе, а Степанова уехала к предкам,отпуск у нее.

— Понятно. А давно квартиру снимаете?

— Мы — два года, остальные появились позднее.

— А договаривались с хозяином?

— Нет. С соседкой. Валерка в тюрьме сидел. Вы что, незнаете? Вышел четыре месяца назад. А теперь вот тюкнули его… Хороший парень,жалко.

— А он после возвращения из тюрьмы не просил освободитьквартиру?

— Нет. Сказал: «Живите». Что у него, деньги лишние? Нес курорта вернулся. Хотя черт его знает? Он тут на иномарке подкатывал, сам зарулем… Мы чужие бабки не считаем.

— А где он жил, не знаете?

— Валерка? Нет, откуда? Мы ж к нему в гости не ходили.Он иногда заезжал, выпивку привозил. Особенно в первый месяц, как освободился.Потом появлялся реже, а перед смертью и вовсе недели три его не было.

— Четыре, — поправила девица в парике. — УИрки на дне рождения был последний раз.

— Точно, — кивнула ее подруга.

— И о том, где живет, не рассказывал?

— Квартиру снимал где-то, а где, кто его знает? Говорю,в гости не приглашал, — сказано это было с некоторой обидой.

— Вы не возражаете, если мы осмотрим квартиру?

— Пожалуйста. Конечно, ремонт надо бы сделать… Самипонимаете, нам лишние траты без надобности, но если Инга собирается здесь жить…— Оранжевая толкнула дверь ближайшей комнаты, заметив мимоходом: — Мы незапираемся, замков на дверях не было, а врезать… да и свои все.

Я ее пояснений уже не слышала, ибо кое-что в представшеймоим очам комнате произвело на меня сильнейшее впечатление. Над кроватью, застеленнойплюшевым покрывалом, висел календарь: рыжий коккер выглядывал из корзинки.

— Чья это комната? — пролепетала я.

— Людки Степановой, ее сейчас нет, уехала.

— А вещи принадлежат Трусовым?

— Только мебель. Здесь «темнушки» большие, почти чтокомнаты, вещи там, запертые.

Календарь был за прошлый год.

— Это от хозяев осталось? — кивнула я на него.

— Это Людкин, — усмехнулась девушка. — Она насобаках помешана. Хотела завести, но сами понимаете…

— А где она сейчас, вы сказали? — насторожиласьЖенька, сообразив, отчего я неотрывно пялюсь на календарь.

— Уехала домой. Отпуск у нее. Она из Твери, то естьоткуда-то из области.

— А какие у нее были отношения с Валерой? — ещебольше воодушевившись, задала Женька очередной вопрос.

— С хозяином? Никаких. Людка, она вообще не от мирасего, молчунья… ей бы только с собаками возиться да сериалы смотреть. Они сВалеркой и не виделись почти, только в первый месяц, когда он частенькозахаживал. А потом у нее парень появился, и она здесь, можно сказать, не живет.Так, заглянет иногда или позвонит.

— А что за парень?

— Не знаю. Говорю, Людка — молчунья. Когда ночеватьперестала, Ирка ее спросила, где, мол, тебя носит. Она и говорит: «С парнемпознакомилась и у него живу»… А нам-то что, живи на здоровье.

— И этот парень здесь никогда не был?

— Не-а. А чего здесь делать, если своя квартира есть?

— Он ей собаку подарил, — появляясь из кухни,сообщила девица в парике. — Людка месяца два назад приходила, счастливая ис собачонкой на поводке. Ирка рассказывала.

— А что за собака? — спросила я.

— Да я в них не разбираюсь, и Ирка тоже. Небольшаятакая собачонка, а может, щенок.

— На эту похожа? — спросила я, кивнув накалендарь.

— Откуда ж мне знать? Я ее не видела.

Смотреть остальные комнаты мы не стали, я боялась поверить вудачу, однако Людмила и собака — это уже кое-что. Все испортила Женька.

— Чепуха получается, — ворчливо сказала она, когдамы покинули квартиру. — Выходит, ребенка похитила не Инга, а ее брат напару с этой девицей…

— Почему же чепуха? Они могли похитить Лельку втроем.

— Жди здесь, — вдруг заявила Женька и бросилась натретий этаж. Я постояла возле подъездного окна, разглядывая двор, и попыталасьпривести мысли в порядок. Женька почти кубарем скатилась с лестницы.

— Вот, — сунув мне в руки клочок бумаги, сказалаона. — Работает Людмила в киоске Роспечати, а это адрес родителей. И ведьсамое смешное, что менты здесь были, когда Ингу с ребенком искали, и послегибели Валеры тоже. И ни один сукин сын…

— Подожди, — перебила я. — Это только нашидогадки.

— Никакие не догадки, вот тебе Людмила, вот тебекоккер, а парень, с которым она жила, — Валера. Ходил, ходил и доходился…А девка — молчунья, подружкам языком не трепала, оттого менты на нее и невышли. И только ты, великий автор детективных романов, раз взглянув на календарьс собачкой, все поняла. Дай я тебя поцелую. Честно скажу: горжусь. —Женька в самом деле меня расцеловала под недоуменным взглядом Вадима, которыйнаблюдал за нами в открытое окно «БМВ».

— Кому звоним сначала: в милицию или Ромке? —поинтересовалась я.