Альберта кашлянула, и доктор Олендзки оглянулась.

— Можно нам? — спросила Альберта.

Доктор кивнула, и эти двое подошли к постели. Дмитрий, каквсегда, действовал на мою душу будто бальзам. Что бы ни случилось, в егоприсутствии я чувствовала себя в большей безопасности. Однако даже он не смогпомешать тому, что происходило в самолете. Когда он смотрел на меня вот как сейчас,с выражением нежности и беспокойства, это вызывало смешанные чувства. Отчастимне нравилось, что он так тревожится из-за меня, а отчасти я хотела бытьсильной — ради него, чтобы ему не нужно было обо мне беспокоиться.

— Роза… — неуверенно начала Альберта.

Чувствовалось, что она понятия не имеет, как действовать вданном случае. То, что произошло, выходило за пределы ее опыта. ЗаговорилДмитрий.

— Роза, что произошло? — Не успела я открыть рот,как он добавил: — Только на этот раз не говори «ничего».

Ну, если я не могла дать такой ответ, то вообще не знала,что сказать. Доктор Олендзки сдвинула к переносице очки.

— Мы хотим одного — помочь тебе.

— Я не нуждаюсь в помощи. Со мной все в полном порядке.

Я говорила прямо как Брендон и Брет. Следующим шагом, наверно,было бы заявление, что я «упала». Альберта, в конце концов, справилась с собой.

— Ты была в порядке, пока мы были в воздухе. А воткогда мы приземлились, ты определенно была не в порядке.

— Зато сейчас я в порядке, — упрямо повторила я,отводя взгляд.

— Что произошло? — продолжала допытыватьсяона. — Почему ты кричала? Что означали твои слова «Заставь их уйти!»?

Я быстренько рассмотрела еще один резервный ответ — ссылкуна стресс, — однако сейчас это прозвучало бы ужасно глупо. В результате яснова промолчала. К моему удивлению, на глазах проступили слезы.

— Роза, — нежнейшим голосом (как шелком по коже)сказал Дмитрий, — пожалуйста.

И я сдалась. Было так трудно противиться ему.

— Призраки. Я видела призраков, — прошептала я,глядя в потолок.

Никто из них не ожидал этого. Воцарилось тягостное молчание.

— Ч-что ты имеешь в виду? — дрогнувшим голосомспросила доктор Олендзки.

Я сглотнула.

— Он преследовал меня последние недели две. Мейсон. Вкампусе. Понимаю, это звучит безумно, но это он. Или его призрак. Вот из-зачего произошла та история со Стэном. Я замерла, потому что увидела Мейсона и незнала, что делать. А в самолете… там он тоже был… и другие. Но пока мынаходились в воздухе, я плохо различала их. Просто проблески… и головная боль.Но когда мы приземлились, он стал отчетливо виден. И… и был не один. С ним былидругие. Другие призраки.

Из глаз побежали слезы, и я торопливо вытерла их, надеясь,что никто не заметил.

Я ждала, сама не зная чего. Смеха? Заявления, что сошла сума? Обвинения во лжи и требования рассказать, что на самом деле произошло?

— Ты узнала их? — спросил, в конце концов,Дмитрий.

Я повернула голову и встретилась с ним взглядом. Его глазасмотрели серьезно, обеспокоенно, без намека на насмешку.

— Да… Я видела стражей Виктора и людей из тех домов,где стригои учинили резню. Родные… Родные Лиссы тоже там были.

На это никто никак не среагировал. Они просто обменялисьвзглядами с таким видом, что, может, кто-то другой из них прольет свет на всеэто. Доктор Олендзки вздохнула.

— Могу я поговорить с вами двумя наедине?

Они вышли из палаты и закрыли за собой дверь, вот только неполностью. Я выбралась из постели и подошла к двери. Крошечной щели оказалосьдостаточно, чтобы мой дампирский слух уловил разговор. Конечно, подслушиватьнехорошо, но они ведь говорили обо мне, и я не могла отделаться от чувства, чтоот этого разговора может зависеть мое будущее.

— …очевидно, что происходит, — почти шипела докторОлендзки. На моей памяти это был первый случай, когда ее голос звучал таксердито. С пациентами она всегда была сама безмятежность. Трудно былопредставить ее в гневе, но сейчас, видимо, именно это и происходило. —Бедная девочка. Она переживает посттравматическое расстройство. И неудивительно— после всего, что выпало на ее долю.

— Вы уверены? — спросила Альберта. — Может,это что-то другое…

Однако, судя по ее неуверенному тону, она не моглапредставить себе никакого другого объяснения.

— Взгляните на факты: девушка в переходном возрастестановится свидетелем гибели одного из своих друзей, после чего вынуждена убитьего убийцу. По-вашему, это не травма? По-вашему, это не оказало на нее хотя быкрошечного воздействия?

— Трагедия в том, что всем стражам приходится проходитьчерез такое, — заметила Альберта.

— Может, для действующих стражей мало что можно сделатьв подобной ситуации, но Роза пока студентка. Есть методы оказать ей помощь.

— Например? — спросил Дмитрий.

В его голосе не ощущалось конфронтации с ней, просто интереси обеспокоенность.

— Консультирование. Поговорить с кем-то о пережитом —это может принести очень большую пользу. Нужно было сделать это сразу же, кактолько она вернулась после схватки со стригоями. И то же требуется тем, кто былтам с ней. Почему это никому из вас не пришло в голову?

— Хорошая идея, — сказал Дмитрий; судя по еготону, он уже всерьез обдумывал ее. — Можно делать это в ее выходной день.

— В выходной день? Скорее, каждый день. Нужно полностьюотстранить ее от этих полевых испытаний. Атака стригоев, пусть исфальсифицированная, — не способ оправиться от реального нападения.

— Нет!

Без раздумий я толкнула дверь. Все уставились на меня, и ямгновенно почувствовала себя ужасно глупо. Я подслушивала и этим только урониласебя в их глазах.

— Роза, — произнесла доктор Олендзки, возвращаяськ своей заботливой (но в данном случае слегка строгой) манере поведения, —тебе необходимо лежать.

— Я прекрасно себя чувствую. И вы не можете отстранитьменя от полевых испытаний. Если это произойдет, я не окончу школу.

— Ты нездорова, Роза, и в этом нет ничего зазорногопосле всего, что с тобой произошло. И то, что тебе кажется, будто ты видишьпризраков умерших, следствие того же самого.

Я хотела поправить ее касательно слов «тебе кажется, будтоты видишь призраков», но потом прикусила язык. Настаивать на том, что ядействительно видела призраков, вряд ли стоит, даже если сама я теперьсклонялась к тому, что да, я видела их. Нужно быстро найти убедительную причинуне снимать меня с полевых испытаний. Обычно, оказавшись в скверной ситуации, явсегда умела найти нужные слова.