– Теперь у них работы непочатый край, – самодовольноизрекла Марья.

Мы оба уставились на нее, причем Андрей с любопытством, а я,признаюсь, со страхом.

– Почему? – одновременно спросили мы, а Марья широкоулыбнулась.

– Я им про дядьку настучала, про Хохла этого. Теперь у нихесть подозреваемый. Дядьке-то жена рога наставила с нашим Серегой, и он сильноосерчал и фотки требовал, звонил тебе и запугивал.

Челюсть у Андрея Петровича отпала, а я судорожно вздохнула.Дар речи Андрей обрел первым:

– Да как вам в голову пришло…

– По озарению свыше, – деловито сообщила Марья. –Голос мне был, к тому же не могла я бросить Симу в беде, какой-то паразит намсвинью подсунул, то есть труп, а отвечать кому? То-то…

– В вас начисто отсутствует чувство самосохранения, –вынес весьма мягкий вердикт Андрей. – А с голосами надо бороться. Вы лечитьсяне пробовали?

– Это на что он намекает? – обратилась ко мне Марья.

– На белую горячку, – пожала я плечами. На душе былотак скверно, хоть волком вой.

– Ничего подобного. Мои голоса совершенно никакого отношенияк психам не имеют, просто сподобил господь. Вот как Жанну д’Арк.

– Ее за это на костре сожгли, – с грустью напомнилАндрей, должно быть сожалея, что поступить так с Марьей невозможно.

– Ничто не делается без божьей воли, значит, господу былоугодно, чтобы она пострадала здесь. А тем, кто на этом свете сильно переживает,тому на том свете уготовано царствие небесное. Вот и Жанне д’Арк была прямаядорога в рай.

– Рай нам обеспечен, – подвела я итог и, кивнув Андреюна прощание, села в машину. Он наклонился ко мне и зашептал:

– Я попробую… черт, что же делать?

– Ничего, – пожала я плечами, – придетсяпострадать.

Марья к тому моменту плюхнулась рядом со мной и все норовилазаглянуть мне в глаза. Я не торопясь тронулась с места, но, видно, что-то вмоем поведении ей подсказало, что я вовсе не в восторге от ее голосов, потомучто ее энтузиазм сменила тихая грусть. Марья робко спросила:

– Не надо было на дядьку стучать?

– Дядька этот разозлится и нам с тобой головыоторвет, – ответила я, хотя пугать Марью мне не хотелось.

– Почему это? Вовсе нет. Если он нам головы оторвет, ментысразу поймут – его рук дело, коли грозил и прочее. Нет, я считаю, не зря мнеголос был. И Олег сказал, что мысль недурна, я же с ним советовалась.

– Олега по голове ударили, так что у него все мысли недурны.

– Это тебя Андрей Петрович так настроил. Вот уж скользкаяличность. Я вот что тебе скажу: он с этим Бойко заодно. Ага. Он ему и настучалпро фотографии в портфеле, а тот послал свою шпану, они и ударили Олега побашке. Точно, все сходится.

– Да откуда Андрею было знать, что Олег возьмет с собойфотографии?

– Так папаша его с ним в сговоре: пока он Олегу по ушамездил, Андрюха кабинетик обыскал и даже в сейф заглянул. По крайней мере мог,потому что Олег сказал, что от всех сейфов по два ключа, один, к примеру, унего, а другой у папаши Гридина. Чего б сыночку ключик не взять? Но фоток нигдене оказалось, и он сообразил, что они могут быть лишь в одном месте: в портфелеОлега, который тот, идя к папе, прихватил с собой. Ну он и сообщил куда надо.

Несмотря на голоса и прочее, данное утверждение не казалосьмне абсолютно глупым. Я пожала плечами, поразмышляла и напомнила:

– Но Андрей не видел фотографии. Как он мог знать, что наних жена Бойко?

– Может, не знал, может, догадывался? Мог альбомчик видеть уСереги, или тот по пьяному делу похвалился: так, мол, и так, совратил с путиистинного гражданку Бойко. А уж остальное докумекать нетрудно.

– Но тогда выходит, что Андрей желал моему мужунеприятностей.

– Смерти его он желал, ясно как день.

– А причина?

– Ну, это вообще проще простого: он в тебя совершенновтюрился и убрал соперника чужими руками. Адвокаты все такие, их хлебом некорми, дай только ближнему напакостить и чтоб, главное, самим в сторонкеотсидеться.

– По-моему, было проще помочь мне получить развод, чемзаваривать такую кашу.

– И ничего не проще… Серега дружку поди спасибо не сказал быза то, что тот жену увел, а так как парень он пакостный… Тьфу ты, господи, опокойниках плохо не говорят.

Разговор и в самом деле пришлось прекратить, потому что мыподъехали к дому. На кухне дядя Жора просматривал какие-то бумаги. Из вредностия не хотела спрашивать, что это, но любопытство мучило меня. Сам он, конечно,не пожелал ничего объяснять, зато сразу же полез с вопросами. Пока рассказывалая, все было хорошо, дядя Жора благодушно кивал и даже похвалил меня под конец,что ничего не напутала. Потом Марья поведала о голосах и своем походе вмилицию. Физиономию дяди Жоры слегка перекосило.

– Тебе самое место в палате для буйных, – вынес он свойвердикт, впрочем, говорил он спокойно, просто выглядел грустным.

Затем набрал номер на мобильном и ушел в гостиную. О чем онговорил, подслушать мне не удалось, но то, что звонил морячку, вне всякогосомнения, потому что назвал его Виктором.

Вернулся и объявил:

– Соберите самое необходимое.

– От дядьки прятаться будем? – сообразила Марья, а янапомнила:

– Мне прятаться нельзя: у меня мужа убили, и идет следствие.

– Пусть себе идет, – отмахнулась Марья, – здоровьедороже. – И кинулась собирать вещи.

Я решила, что такое дело доверять ей не стоит, и ужесобралась присоединиться к ней, но тут зазвонил телефон.

– Вы Симона? – с вызовом спросил женский голос. Передмоим мысленным взором сразу возникла роковая брюнетка с капризным лицом имощным бюстом, из тех, что всегда выглядят как-то томно и без конца курят.

– Слушаю, – немного растерялась я.

– Меня зовут Алла, Алла Викторовна. Должно быть, вам обо мнеизвестно. – В тот момент я решила, что мне звонит супруга Бойко – та, чтос бюстом и коровьим взглядом. Ей бы очень подошел этот голос, но все моидогадки ничегошеньки не стоили, потому что женщина продолжила: – Я женаГридина. Андрея Петровича.

– Очень приятно, – брякнула я.

Она хихикнула и спросила:

– В самом деле? Что ж, я рада. Думаю, нам есть о чемпоговорить.

– Если честно, я с трудом представляю…