Я обернулась, от милиционеров меня отделяло три десяткаметров. Они по-прежнему не спешили и оглядывались по сторонам. А если бы ониподъехали вплотную? Они нарочно не подъехали, их машина загораживает выезд состоянки. Эти и многие другие мысли вихрем пронеслись у меня в голове.Вырисовывалась весьма мрачная картина.

Я распахнула дверь и вывалилась на асфальт, прикрыла дверь ина четвереньках бросилась в кусты.

– Эй! – услышала я грозный окрик.

Не зря я хотела воспользоваться задней дверью, меня все-такизаметили. Я бросилась со всех ног по аллее, достигла спасительной темноты изатаилась в кустах. Подниматься на холм – значит выдать себя, надосориентироваться и понять, где сейчас милиционеры, а потом выбраться на улицуКосмонавтов. Там остановка троллейбусов, и есть шанс оказаться подальше отэтого места.

Слева мелькнул свет фар, и стало ясно: милицейская машинаедет по аллее. За шумом двигателя шагов я не услышу. Я вжалась в землю изамерла.

Далее события начали развиваться чересчур стремительно. Кодной милицейской машине прибавилась вторая, а потом и третья, началподтягиваться и народ, несмотря на позднее время. По лестнице спустилась ватагаподростков, кто-то громко орал:

– Менты трупак нашли, пойдем посмотрим!

Я вылезла из кустов и пристроилась за ними, никто не кричал«держи ее», и это меня успокоило.

Возле киоска уже стояло оцепление, к свету фонаря добавилсясвет фар, и был отлично виден труп, его как раз загружали в спецмашину. Япередвинулась поближе к милиционерам и услышала, как один из них говорилчеловеку в штатском:

– При нем документы были. Алексин Сергей Иванович. Свои женебось и хлопнули, чего-нибудь не поделили.

Если бы до этого я уже не была напугана так, что всеостальные мои чувства были точно заморожены, то наверняка упала бы в обморокпри такой-то вести. Труп в машине – и это не кто иной, как мой муж. Впрочем,удивляться не приходится, раз машина его, да и предыдущие события…

Но все-таки ноги у меня подкосились, и я, наверное, осела бына землю, если бы кто-то не подхватил меня сзади под локоть. Я испуганноповернулась, ожидая самого худшего, то есть немедленного ареста, и увидела дядюЖору. Он сердито смотрел на меня, а я не сразу сообразила, что ему надо, и лишьпотом вспомнила, что у него есть повод злиться, коли я оставила его возлеподъезда, соврав, что пошла к Эльке. То есть я готова была признать, чтосердиться ему есть за что, но когда узнала, в чем он меня подозревает, то едване лишилась чувств вторично.

– Ты что, спятила? – прорычал он мне на ухо и потянулкуда-то в темноту. Я покорно пошла следом, и тут он спросил: – Где оружие?

– Что? – не поняла я.

– Куда оружие дела? – разозлился он.

– Дядя Жора, вы в своем уме? – пролепетала я, слабоначав соображать, о чем это он.

– Я-то в своем, а вот ты… Ты наглая, лживая и при этомабсолютная идиотка. И если бы не твой отец…

– Да вы что, думаете, это я его?

– Нет, я думаю, он сам застрелился. От тоски и отчаяния. Тычто о себе воображаешь? Тоже мне, киллер Леон. Дурацких фильмов насмотрелась?

– Я его не убивала, – заверещала я.

Дядя Жора поспешно зажал мне рот ладонью и оглянулся. Мы ужевышли из парка, здесь было пустынно и никому не было до нас дела.

– Зачем ты вернулась? – продолжил выговаривать он.

– Куда?

– К машине, естественно.

– Я боялась, что, если пойду по парку одна, на меня обратятвнимание, вот и решила затеряться в толпе.

Тут я увидела «Чероки». Машина стояла возле парикмахерской,дядя Жора открыл дверь, весьма невежливо запихнул меня в кабину, сел сам ипоспешил убраться от этого места. Жажда высказаться его переполняла, и,проскочив проспект Гагарина, он остановился и вновь принялся выговаривать мне,но первым делом включил свет, взглянул на мои руки и спросил:

– Ты была в перчатках?

– В такую жару? – Наконец до меня дошло, что он имеет ввиду, и я лишь покачала головой. – Я не убивала своего мужа, –сказала я, ерзая под его огненным взором.

– Ага. Это я его убил.

– Вряд ли. Когда я подошла к машине, он был уже мертв.

– Поэтому ты села в кабину и немного с ним поболтала?

– Я не болтала. Я его просто не видела, а труп заметила,когда милицейская машина подъехала. Представляете, как я перепугалась?

– Еще бы.

– Я не убивала своего мужа. Зачем мне это?

– Да-да. Ты просто хотела развестись с ним. И для этогонатравила на него местную мафию, а когда дело не выгорело, потому что Хохолпотребовал для начала пленки, которых у тебя уже не было, ты решила все сделатьсама.

– Вам лечиться надо, – огрызнулась я. – Вы явныйпсих. Видите сообщение? Муж назначил мне встречу. Он бы вряд ли обрадовался,если бы вместе со мной явились вы. Он уверен, что у меня есть любовник. Это дляменя вы – дядя Жора, а для него вполне подходящая кандидатура на эту роль. Янадеялась помириться с ним, найти пленки, отдать их Бойко и жить спокойно. Невместе жить, а отдельно, но, главное, спокойно. – Я заревела, а дядя Жоразавел машину, и мы отправились домой.

Марья и вернувшийся Витя сидели в кухне и пили чай, Марьячитала вслух что-то божественное, наверное, поэтому Витя нашему приходу оченьобрадовался. Внешность его в очередной раз претерпела разительные перемены.Волосы он зачесал назад, густо смазав гелем, темные очки (и это в час ночи, даеще на кухне), однодневная щетина, которая счастливо скрыла синяк на скуле… Вцелом вид он имел настораживающий, а попросту бандитский. Прибавьте к этомучерную футболку, кожаный пиджак (дорогой) и полкило золотых украшений (на шее иправой руке по толстенной цепи, на левой часы и перстень). Витя постоянновыпячивал грудь, стараясь тем самым компенсировать недостаток роста. Пока я сизумлением разглядывала его, Марья сообщила:

– В бандиты подался. Видно невооруженным глазом. Пытаюсьвоздействовать на него словом божьим, но он только морду кривит. Мало вас,дураков, стреляют, – заунывно начала Марья, но тут Витя, глядя на дядюЖору, неуверенно спросил:

– Плохие новости?

– Хуже не бывает. Мужа ее шлепнули. А она по соседствуболталась, не удивлюсь, если она и шлепнула.

– Гены, – вздохнул Витя с умным видом. – Но мыведь не можем ее бросить?

– Не можем, – зло фыркнул дядя Жора, а Марья, котораядо этого слушала, открыв рот, тут же полезла ко мне.

– Ты Серегу убила?