на груди. – А позвольте спросить, кто вы, собственно говоря, такой? Какое отношение имеете к герцогу Левансийскому, если так свободно расхаживаете десять лет спустя по подземной части его замка? На стражника вы не похожи, даже на начальника охраны. Так каким ветром вас туда занесло? Вижу, что вы не горите желанием отвечать. Но тут, знаете ли, слишком многое поставлено на карту. Я не стану вам помогать, если не узнаю всей правды.

Дайон тяжело вздохнул. Как ни крути, этот человек был единственной зацепкой, одинокой ниточкой, соединявшей его с домом.

– Хотите знать, кто я такой и что делал в замке правителей Левансии? – Он опустился на стул и закинул ногу за ногу, что, впрочем, ничуть не помешало ему смотреть на высокого собеседника сверху вниз – навык, оттачивавшийся годами. – Извольте. Я и есть Дайон л’Эстре, единственный наследник линии л’Эстре мужского пола и, следовательно, законный герцог Левансии.

Тишина. Просто тишина, нарушаемая разве что учащенным дыханием.

– Хотите доказательств? – предположил Дайон. – У меня их нет. Никакого, знаете ли, родимого пятна или опознавательного шрама. Впрочем, можете взглянуть на это. Если, конечно, оно о чем-то вам говорит.

Он продемонстрировал Одаренному свою печатку. Тот внимательно присмотрелся к изображению герцогского герба.

– Насколько мне известно, это кольцо хранится в личном сейфе лорда Маркуса под сильнейшей магической защитой, – проговорил он наконец.

– Хранится, – без особого трепета подтвердил Дайон. – Но, как видите, в данный момент оно существует в двух экземплярах.

– Как и герцог Левансийский…

– Если вы верите мне на слово. Вряд ли мой перстень так убедителен.

– Дело не в перстне. Не только в нем. Слишком многое совпадает. Ваши манеры, ваш возраст, замок. И, главное, привязка к нашему времени. Уж если кто-то и связан со Смутой так прочно, чтобы проникнуть сюда сквозь время, то это в первую очередь Дайон л’Эстре.

– Может быть, сядете? Я, признаться, устал задирать голову.

– Если ваша светлость не возражает, – усмехнулся Одаренный.

Пиетета по отношению к собеседнику он явно не испытывал, скорее был шокирован совокупностью маловероятных событий. Но такая совокупность пробуждала в маге преклонение перед вселенной, а не перед отдельно взятым герцогом.

– Мою светлость давно перестали беспокоить подобные мелочи, – поморщился Дайон, разминая указательным пальцем шейный позвонок. – Итак, можете ли вы вернуть меня назад? У меня там, понимаете ли, герцогство без присмотра.

– Могу, – уверенно кивнул Одаренный. – Для этого потребуется сначала перенестись сквозь пространство, чтобы оказаться в нужной части замка, а затем провести ритуал и открыть портал во времени.

– Возможно открыть его для двоих?

– Смотря кто второй, – осторожно заметил Одаренный.

– Женщина.

– Она из этого времени?

– Да.

– Боюсь, что это будет весьма затруднительно, ваша светлость.

– Почему?

– Нужна привязка. Только на этот раз – к будущему.

– Но ведь я как-то перенесся сюда, – Дайон не стал скрывать свое раздражение.

Одаренный тяжело вздохнул:

– Вы – уникальный случай. Человек двух времен. Живя в будущем, вы не могли отпустить прошлое. Вот почему вы здесь. Но для того чтобы я смог открыть портал в ваше время, связь с будущим должна быть сильнее. Перед тем как переместиться в прошлый раз, вы почувствовали себя в своей эпохе чужим. А к нашему семьсот девятому вас тянули нерешенные вопросы и незажившие раны. Теперь все должно быть наоборот. Вам придется сосредоточиться на том, что важно для вас в семьсот восемнадцатом. И отпустить свое прошлое. Оставить нас, – он со слабой улыбкой оглядел свое небогатое жилище, – позади. Вы к этому готовы?

Дайон инстинктивно повертел головой, будто речь и вправду шла о скромном доме Одаренного. Готов ли он расстаться со Смутой? Сумел ли залечить старые раны? К своему удивлению, герцог осознал, что, похоже, сумел. Ему больше не снились кошмары и даже головные боли с некоторых пор не давали о себе знать. Воспоминания о казематах не сдавливали внутренности ледяной хваткой. Астор ле Бриенн превратился из навевающего ужас призрака в обычного человека, чересчур честолюбивого и излишне самонадеянного, да к тому же еще и мертвого. Готов ли он отпустить свое прошлое? Готов.

Сложность заключалась в другом. Дайон л’Эстре отчаянно не желал менять бурлящую событиями жизнь графа Йонатана де Грандье на размеренную рутину герцога Левансийского. Там, в семьсот восемнадцатом, осталась благоустроенность, комфорт, высокое положение в обществе, всеобщее послушание и власть. Здесь он получил взамен холодную палатку, посредственную похлебку из общего котла, дружеские, а иногда и не очень, пинки, политические преследования и смерть, ходящую по пятам. А заодно – уважение, заслуженное поступками, а не именем. Право действовать вместо того, чтобы отдавать приказы. Свежий лесной воздух вместо удушающей атмосферы собственного замка. Сообщество единомышленников вместо гнетущего одиночества. А вместо ночных кошмаров… Дайон зажмурился и потер пальцами виски. Виола – лучшее, что случилось с ним за эти годы, и неважно, на какую из временных линий смотреть. Он не мог бросить Виолу. Это несправедливо по отношению к ней. И несправедливо по отношению к нему. Парадоксальным образом, легко отпустив прошлое, герцог был решительно не готов расстаться с настоящим.

– Нет, – хрипло проговорил он, открыв глаза. – Я не могу соблюсти ваше условие. Во всяком случае, мне… – Слова давались с трудом. – Мне придется как следует все обдумать.

– Ну что ж. Если так, то я пока ничем не могу вам помочь, – развел руками Одаренный. – Приходите, когда осознаете, что хотите вернуться.

– Вы так уверены, что я приду? – приподнял брови герцог.

– Конечно. – Маг улыбнулся.

– Почему?

– Ну вы же здесь. Вы пришли из будущего. А это значит, что я открыл для вас портал. Вернее, еще открою. Вы меня понимаете?

В сложностях временного парадокса Дайон разобраться не успел. Взрыв был такой силы, что он не удержался на ногах, отлетел к камину и как следует приложился головой о решетку. Перед глазами заплясали искры. С потолка посыпалась сперва труха, а затем и более крупные деревяшки. В углу яркой змейкой заструилась полоска магического пламени, сперва тонкая и будто хрупкая, но быстро набирающая силу.

Герцог вскочил (голова тут же закружилась, и пришлось схватиться за каминную полку, чтобы не упасть), и принялся искать взглядом Одаренного. Тот обнаружился в противоположной части комнаты. Точнее, Дайон сумел разглядеть его ноги, торчащие из-под обломков мебели, и край щедро присыпанной пылью куртки. Чертыхаясь и прикрывая голову руками (потолок продолжал осыпаться, да и всему дому, похоже, недолго осталось), герцог ринулся к магу.

Не без труда отбросив в сторону доску, прежде служившую книжной полкой, он понял, что дело плохо. Грудь и живот мага были перепачканы в крови, разорванная рубашка местами обуглилась, что