– Я изначально соврала Якову Никитичу, что еду к родственникам и они меня встретят. Мне пришлось заставлять его уйти. Сердце мое обливалось кровью, ведь я видела его расположенность ко мне. Да и сама успела проникнуться к нему всеми чувствами. Всю дорогу он меня развлекал. Поняв, что экономлю, щедро угощал в буфетах… А я вела себя как последняя дрянь!

– Кстати, лишь случайность помешала Перелыгиным вас встретить, – сообщила Капе Сашенька. – Они слишком поздно получили телеграмму.

– Но я ее не давала.

– Теперь ясно, ее отправил Костик.

– Черт! Брат всегда был таким упертым! Вечно делал по-своему.

– Поручив Лаврентию получить из багажного вагона плуг, я пошел перекусить, – продолжил свой рассказ Яков Никитич. – В буфете на столе лежала свежая газета, я ее развернул и прочел заметку про убийство Гневышевых. Я побежал на дебаркадер, но Капа оттуда уже ушла. Бросился на Каланчевскую площадь и буквально в последний момент…

– Я уже наняла извозчика, который пообещал за двугривенный отвезти в самые дешевые меблирашки. И тут меня окликнул Яков Никитич.

– Я не знал, как сообщить Капе ужасные новости. Боялся, что она упадет в обморок, как упали сегодня вы, ваше сиятельство. Или вообще рехнется с ума. Я ведь и сам после смерти супруги едва не потерял разум. Поэтому просто предложил Капитолине Аристарховне, раз ее не встретили родственники, переночевать у меня.

– Я отнекивалась, но Яков Никитич был так настойчив, что в итоге согласилась.

– Я решил пока ничего Капе не сообщать, хотя бы в этот день. Ведь утро вечера мудренее. Вдруг газетчики ошиблись? Явно ошиблись, ведь пишут, что Капа пропала, что ее ищут. Разве их прислуга не знает, что она уехала в Москву? Я аккуратно, между делом, поинтересовался об этом у Капы, и она уверила меня, что Степанида, конечно же, осведомлена и сама собирала ее в дорогу.

– Мне опять пришлось врать. Вечером мы приехали в Одинцово, мне приготовили ванну.

– Прогресс теперь не только в Петербурге. У меня даже ватерклозет имеется! – похвастался Курятников. – Ваше сиятельство, не хотите воспользоваться?

– Если можно, то чуть позже, – осадила его Сашенька.

– Как будет угодно. Назавтра выдался прекрасный день. Тепло, солнечно, на небе ни тучки. Я предложил Капе прогуляться верхом. Оказалось, что она не умела держаться в седле, но мечтала научиться. Амазонка моей покойной супруги была ей немного велика, но буквально за полчаса Капа ее подшила, и мы поехали кататься. Она оказалась хорошей ученицей – буквально через час скакала галопом.

– Это не моя заслуга, – первый раз за разговор улыбнулась Капа. – Акация…

– Кобылку мою так зовут.

– Акация очень умная и послушная. Я сразу в нее влюбилась.

– А я по уши влюбился в Капитолину Аристарховну, – признался Курятников. – Потому тянул и тянул с ужасным известием. Пока Лаврентий не привез со станции вечерние газеты, из которых я узнал, что «найдено» обгоревшее тело Капы. Деваться уже было некуда, мне пришлось обо всем ей рассказать. Она долго рыдала, потом заперлась в комнате. Через десять минут я услышал, как она отодвигает стул, над которым висит люстра. Я стал стучать, Капа не открывала. Тогда я разбежался и вышиб дверь. И успел вовремя, еще бы несколько секунд и Капа оттолкнула бы табурет, на котором стояла с петлей на шее. Потом у нее случилась истерика, я послал за отцом Илларионом. Ближе к ночи она поведала нам свою историю. И до самого рассвета мы обсуждали, как ей теперь поступить, ехать в Петербург или не ехать.

– Все, кого я там любила, умерли, наследство мне не положено, а позор обеспечен. Уж лучше в новом месте начать жизнь с чистого листа.

– В ту же ночь я сделал Капе предложение. И она его приняла.

– Я хотела съездить в Петербург на девять дней, но Яков Никитич меня отговорил. Вдруг с кем-то столкнусь? Сказал: «Пусть пройдет время, отправь лучше венок». Отец Илларион как раз собрался ехать в Звенигород, я попросила оплатить венок телеграфом. Теперь вы все знаете, Александра Ильинична. Понимаете, почему не хочу огласки?

– Понимаю. Но если не дадите показаний против Пятибрюхова, он выйдет сухим из воды.

– А в чем он виноват? Он предложил мне сделку, я согласилась.

– Он убил вашего брата. Вернее, отдал Рыкачеву приказ его убить. Попробуйте себе представить события, которые случились после вашего отъезда в Москву. Разозленный Костик пошел к Пятибрюхову, потребовал дополнительную сумму, тот отказал. Костик припугнул его полицией, и купец велел его убить. Вы точно не хотите отомстить?

– Брата месть не вернет. А мою жизнь погубит. До самой смерти меня будут называть «купеческой подстилкой».

– Зло должно быть наказано.

– Смеетесь? Ловкий адвокат, ваш муж, к примеру, с легкостью добьется для Пятибрюхова оправдания.

– Правильно говоришь, дочь моя, – поддержал Капу отец Илларион, – люди с такими деньжищами в тюрьмах не сидят. А возмездия Пятибрюхову все равно не избежать. Отец наш небесный накажет его за все грехи.

– А вот сатисфакцию надо бы с Пятибрюхова стребовать, – сказал Курятников. – Для производства плугов, кроме слесарного цеха, нужен еще и кузнечный. А денег на него нет.

– Я не выдержу огласки, – прошептала ему Капа.

– Огласки и не будет. Пятибрюхову ведь она тоже не нужна. Отправим ему письмо с требованиями.

– Я ничего писать не буду.

– Правильно, полиция перлюстрирует почту, – согласился с ней отец Илларион.

– Я сама отвезу письмо Пятибрюхову и вручу лично, – пообещала Тарусова.

– Лучше…

Капа взяла ридикюль и вытащила оттуда «красненькую»:

–То самое сердечко, чернилами нарисованное, ему как доказательство предъявите.

Ливень прекратился только к утру. Из Одинцова Сашенька добралась до Химок, оттуда по чугунке до Каланчевской площади, где наняла извозчика до Замоскворечья. Ни тетушки, ни Володи дома не оказалось.

– Убыли рано утречком в Троице-Сергиеву лавру, – сообщил княгине слуга Анисьи Ивановны.

– Как? Без моего разрешения?

– Ждали вас вчера целый вечер. Но раз не приехали, решили время не терять.

Сашенька была вне себя от злости. Потерять целый день из-за своеволия тетушки? Но что поделать?

Княгиня надеялась, что Анисья Ивановна с Володей вернутся в Москву тем же вечером, но тщетно.

– Меньше чем на неделю хозяйка в Лавру не ездит, – сообщил ей слуга за ужином, подливая в рюмку зубровку. – Пока всех старцев не посетит, домой не вернется....

Следующим утром Сашенька села в вагон курьерского поезда. Решила, что вернется за Володей, когда переделает дела.

Мандраж мучает актеров только перед премьерой. Но если та пройдет успешно, то волноваться больше и не надо, на всех последующих представлениях овации гарантированы. А свою премьеру в трактире Бусыгина Артюшкин отыграл на отличку.