class="p1">Ульф ждал продолжения. Мартин, лежавший у его ног, зашевелился во сне; его лапы подергивались, как бывает у собак, когда им снится погоня за кроликом или за белкой. Ульф мельком подумал, что, может, Мартин в эту минуту не страдает от глухоты и все прекрасно слышит – пускай только во сне.

– Понимаете, – говорила между тем госпожа Хёгфорс, – ясно, как день, что вашего Нильса Седерстрёма шантажирует Оке Хольмберг, – тут она взглянула на Ульфа, стараясь понять, дошла ли до него эта идея. Потом она продолжила: – Когда он написал, будто собирается что-то опубликовать, – это он предупреждал Нильса о том, что случится, если тот не заплатит.

– И? – спросил Ульф. – Чем же он его шантажировал?

Госпожа Хёгфорс рассмеялась.

– Это полная противоположность обычной ситуации, когда шантажист угрожает раскрыть какое-нибудь злодеяние, совершенное его жертвой. В этом случае это никакое не злодеяние, а добродеяние, если, конечно, такое слово существует. Угроза состояла в том, что если Нильс не заплатит, то мир узнает: он вовсе не тот брутальный, постоянно пьющий персонаж, которым считает его публика.

Ульф посмотрел в потолок. Ну да, конечно же. Он искал не в том месте – во тьме – а надо было искать на свету.

– А знаете, мне кажется, вы правы. Вообще-то, это просто великолепно.

Госпожа Хёгфорс с достоинством приняла комплимент.

– Я просто сложила два и два.

Ульф покачал головой.

– Но я-то до этого не додумался, – сказал он.

– Это, может быть, потому, что вы – не женщина, господин Варг.

Уже не в первый раз Ульфу захотелось сказать ей: «Зовите меня Ульф». В Швеции уже давно никто не обращался друг к другу «госпожа» и «господин», и сегодня это даже воспринимали как некоторую манерность. Но он так и не сказал ей этого: все-таки она была госпожой Хёгфорс, а он – господином Варгом, как бы ни менялись лингвистические привычки общества.

– Только и всего? – спокойно ответил Ульф. – Ну, по крайней мере, теперь я знаю свой потолок.

– Теперь вы его арестуете? – спросила госпожа Хёгфорс.

Ульф разъяснил ей все сложности следственного процесса, когда главный свидетель – потерпевший, который отказывается давать показания.

– Я с ним поговорю, – сказал он. – Предупрежу его. Этого должно быть достаточно, чтобы его остановить, пусть даже у нас и не получится привлечь его к ответственности.

Госпожа Хёгфорс сказала, что понимает.

– Бывает, справедливость запаздывает.

– Или вовсе проходит мимо, – пробормотал Ульф себе под нос. И снова задумался. Мир – довольно мрачное место, где царят моральное разложение и безнаказанность. Здесь так легко потерять всякую веру в справедливость, но этого он позволить себе не мог. Надо продолжать сражаться, и он, и его коллеги из отдела деликатных расследований останутся в строю, пускай их и ждут неизбежные разочарования. Надо держаться. Надо работать – день за днем, задавать вопросы, наблюдать, следить, раскрывать тайны. А потом, если тебе повезло и звезды сошлись, надо бросаться и хватать. Но иногда ты бросаешься и хватаешь пустоту, где только что стоял самый настоящий злодей. Тогда ты поднимаешься, отряхиваешься и снова идешь в бой.

В тот вечер, после спагетти болоньезе в сопровождении бокала кьянти из уже початой бутылки, Ульф вывел Мартина на прогулку в парк. Там уже гуляла пара других собак с их владельцами, но никого из знакомых не было. К присутствию других собак Мартин отнесся довольно равнодушно – явный признак собачьей депрессии, как сообщил Ульфу доктор Хоканссон, – но, когда они подходили к той скамейке, на которой госпожа Хёгфорс видела Нильса Седерстрёма и Оке Хольмберга, Мартин оживился. Ульф смотрел, как пес подбежал к скамейке и обнюхал то место, где, должно быть, накануне он нашел недоеденный пирожок. Наблюдая, как Мартин облизывает доски скамейки, он задумался, было ли воспоминание Мартина о пирожке в первую очередь зрительным – или имело отношение к запаху? Вспомнил ли Мартин сначала скамейку, а потом уже учуял запах вчерашнего пирожка? И вообще, насколько стойкий запах оставляют на поверхностях пирожки с мясом? Если оставляют, подумал он, то мир, должно быть, настоящее переплетение запахов: слои ароматов, один на другом, рассказывающие историю того, что произошло в том или в другом месте.

Наконец, он потянул Мартина за поводок. Собаке явно не хотелось уходить от скамейки: должно быть, пес надеялся, подумал Ульф, на какое-то внезапное чудо – что манна небесная снова упадет на ту же самую скамейку. Они направились домой; Мартин нетерпеливо натягивал поводок. По дороге Ульф снова прокручивал в уме то решение дела Седерстрёма, которое предложила госпожа Хёгфорс. Она права, подумал Ульф, а это значило, что дело можно считать закрытым, если он сделает Оке очень серьезное предупреждение. Он даст ему понять, что дело может быть передано в суд, хотя, если быть честным, такой исход представлялся Ульфу маловероятным. Он заставит Оке помариноваться: подходящее наказание для шантажиста, чье ремесло зиждется на чужих тревоге и страхе. А когда дело Седерстрёма будет закрыто, Ульф сможет как следует заняться двумя другими делами. Одно из них имело официальный характер, другое – определенно нет. Официальное расследование следовало провести относительно экспорта поддельных волков. А неофициально ему предстояло обрушить на Анну известие о том, что ее страхи относительно Джо подтвердились. Вполне естественно, это его тревожило. Его долг состоял в том, чтобы довести дело до конца, но мысль о предстоящем разговоре его не радовала. Поэтому завтра с утра вместо того, чтобы сразу броситься головой в этот омут, он для начала попытается найти того эстонца, который занимается винтажными мотоциклами и выдает собак за волков. А это означает разговор с его другом, байкером Арвидом «Профессором» Форсбергом, автором «Великих нордических байкерских войн» и других, не менее таинственных произведений. Надо будет взять с собой Блумквиста, решил он; не то чтобы он беспокоился насчет Арвида, которого он хорошо знал и которому доверял, но совсем другое дело был тот район, где он обретался. Арвида всегда можно было найти в ангаре при байкерском клубе, располагавшемся на краю индустриальной зоны, в месте, известном среди начитанных полицейских как «Дантов круг ада». Одному там лучше не появляться, подумал Ульф, даже если это означало слушать бесконечные тирады Блумквиста на очередную тему, захватившую его воображение во время интернет-сёрфинга накануне вечером: новое средство от повышенного кровяного давления, чудодейственные свойства очередного темно-зеленого овоща, свежая статистика по долгожителям в тех районах южной Индии, где используют много кокосового масла. Или, вполне возможно, все вышеперечисленное разом, подумал Ульф.

Глава четырнадцатая. Великие нордические байкерские войны

Блумквист был заинтригован.

– Профессор, –