— Придется попрактиковаться, — пробормотал Клейтон, — пока яне овладею этим искусством.

Его восхитительно прекрасная невеста кивнула с деланнойсерьезностью и скромно прошептала:

— Буду счастлива помочь вам обучиться, милорд.

Именно поэтому, как шептались потом любопытные, плечигерцога Клеймора тряслись от смеха, когда он шел от алтаря под руку сгерцогиней.

Уитни сидела рядом с Клейтоном в экипаже, катившем погладкой дороге к Клеймору. Экипаж Джилбертов безнадежно застрял у церкви,поэтому Тетя и дядя Уитни с благодарностью приняли предложение Клейтонавоспользоваться его каретой, хотя прекрасно понимали, что новобрачным хотелосьбы остаться наедине.

Рассеянно прислушиваясь к разговору, Уитни рассматривалаширокое золотое кольцо, которое жених надел ей на руку. Оно оттягивало палецнепривычной тяжестью и занимало почти всю фалангу — дерзкий вызов всему миру,что отныне она принадлежит своему мужу. Своему мужу!

Уитни осторожно взглянула на Клейтона сквозь опущенныересницы. Мой муж, повторяла она себе, и всякий раз дрожь волнения пронзала ее.Господи, Клейтон — ее муж: шесть футов три дюйма истинной неподдельноймужественности, элегантный, утонченный и загадочный, но волевой и решительный —собранная сдержанная сила, готовая в любое мгновение обрушиться на противника.И теперь она носит его имя. Принадлежит ему.

Мысль казалась немного пугающей… и одновременновосхитительной.

Карета медленно въехала в главные ворота и свернула наподъездную аллею, где по обеим сторонам уже пылали праздничные факелы, освещаяпуть прибывающим гостям. Когда лошади остановились перед входом, Клейтон помогУитни спуститься, и она с изумлением увидела, что весь штат слуг — отдворецкого, экономки, лакеев и горничных до садовников, лесников, егерей иконюхов — выстроился на ступеньках крыльца сообразно рангу и положению.

Клейтон повел жену, но не к двери, а остановился передслугами. Уитни, нерешительно улыбнувшись ста пятидесяти настороженно выжидающимлюдям, взглянула на Клейтона.

— Мужайся, — прошептал тот, улыбаясь. И мгновением позжевоздух наполнился приветственными криками.

Клейтон переждал, пока шум утихнет.

— Это еще одна традиция, — объяснил он Уитни внешнесерьезно, но с улыбкой в глазах, разглядывая слуг. — Представляю вам вашу новуюхозяйку, мою жену, — произнес он древние слова, сказанные когда-то первымгерцогом Клеймором, вернувшимся с похищенной им невестой. Клейтон говорил громко,так, чтобы его было слышно всем и каждому. — И знайте, отныне, если она очем-то просит вас, значит, это и моя просьба; любая оказанная ей услуга —услуга мне, ваша преданность или неверность ей — все равно, что уважение илиоскорбление мне.

Лица присутствующих расплылись в широких улыбках, и, когдаКлейтон повел Уитни к входу, снова послышался одобрительный гул.

Они вошли в бело-золотой салон. Клейтон налил шампанскогоУитни, лорду и леди Джилберт. Стивен и вдовствующая герцогиня присоединились кним, и Клейтон наполнил еще два бокала. Все сто двадцать комнат основного домаи семьдесят комнат соединенных вместе гостевых зданий были заняты прибывшими насвадьбу приглашенными, многие из которых приехали накануне. Снаружи слышалсянепрерывный стук колес экипажей по брусчатке подъездной аллеи — гостивозвращались из церкви.

— Ты не хочешь отдохнуть, любимая? — спросил Клейтон,протягивая Уитни бокал.

Уитни глянула на часы. Уже семь, а бал начнется в восемь, иКларисса еще должна погладить ее платье, это означает, что у нее даже не будетвремени допить шампанское. Уитни нерешительно кивнула и отставила бокал.

Клейтон, заметив ее тоскующий взгляд, устремленный нанедопитое шампанское, с ехидной улыбкой поднял оба бокала и повел Уитни наверх,по широкой лестнице к супружеским покоям. У ее спальни, смежной с егособственной, Клейтон остановился, открыл дверь и вручил жене бокал.

— Может, приказать послать наверх всю бутылку, миледи? —поддразнил он, и, прежде чем Уитни сумела подыскать достойный ответ, его губыкоснулись ее рта в легком мимолетном поцелуе.

От подъездной аллеи до самой двери был расстелен алый ковер,по которому бесконечным потоком шли гости. Они поднимались по величественнойпарадной лестнице, на каждой ступеньке которой находились по два лакея втемно-красной с золотом ливрее Уэстморлендов.

Уитни стояла рядом с Клейтоном в бальной зале подхрустальной шестиярусной люстрой, пока дворецкий объявлял имена и титулы вновьприбывших. Услышав о приезде леди Амелии Юбенк, Уитни вздрогнула и напряглась,со страхом ожидая появления старой вдовы, которая надвигалась на них состремительностью урагана в своем неизменном зеленом тюрбане и фиолетовоматласном туалете, Давно вышедшем из моды.

— Надеюсь, мадам, — пошутил Клейтон, улыбаясь старой ведьме,— я оказался достойным соперником Севарина?

Леди Юбенк хрипло каркнула, что, по-видимому, должно былоозначать смех, и нагнулась ближе к Клейтону.

— Я все хотела спросить вас, Клеймор, почему вы выбрали длявашего «отдыха» именно дом Ходжеса.

— Именно по той причине, — ответил Клейтон, кивая на Уитни,— которую вы считали самой правильной.

— Так я и знала! — торжествующе ухмыльнулась вдова. — Хотямне потребовалось немало времени, чтобы убедиться. Ах вы, дерзкий юный щенок! —добавила она почти нежно и, вставив в глаз монокль, отвернулась, высматривая,на кого из несчастных соседей можно наброситься без опасения получить отпор.

Ужин был поистине роскошным, со множеством тостов, и первыйбыл предложен Стивеном.

— За герцогиню Клеймор, — провозгласил он. Глядя на матьКлейтона, Уитни весело улыбнулась и подняла бокал, собираясь выпить за нее.

— По-моему, Стивен имел в виду тебя, любовь моя, — шепнул сосмешком Клейтон.

— Меня? О, да, конечно, — охнула Уитни, быстро опуская руку,чтобы скрыть ошибку, но было уже поздно — гости все поняли и началипокатываться со смеху.

Потом предлагались тосты за здоровье жениха и невесты, ихсчастье и долгую жизнь, и гости начали требовать, чтобы жених произнес речь.Клейтон поднялся, и Уитни ощутила прилив гордости за человека, ставшего еемужем. От герцога, как всегда, исходила аура спокойной властности, бывшаянеотъемлемой чертой его характера.

Он заговорил, и низкий бархатный голос разнесся по притихшейзале:

— Несколько месяцев назад в Париже прелестная молодая дамаобвинила меня в желании разыграть роль герцога. Она заявила, будто я настолькожалкий самозванец, что мне следует выбрать другой, более подходящий титул.Именно тогда я и понял, что желаю носить лишь одно звание — звание ее мужа. —Он с сожалением покачал головой, хотя глаза весело блеснули. — И поверьте, этотвторой титул достался мне с гораздо большим трудом, чем первый.