Когда взрыв хохота немного улегся, он серьезно добавил:

— И для меня он ценнее всего.

Когда музыканты заиграли первый вальс, Клейтон повел жену вцентр залы и, обняв, закружил в такт музыке. Гости завороженно смотрели напрекрасную пару. Раздались аплодисменты. Вскоре к новобрачным присоединилисьдругие танцующие.

Клейтон остро ощущал почти неуловимый аромат ее духов идумал о завтрашней ночи, о многих полных страсти ночах, которые им предстоят,когда он по-настоящему сделает Уитни своей, и кровь загорелась жарким пламенем.Ему пришлось силой заставить себя думать о посторонних вещах, и, хотя онпытался сосредоточиться на чем-то другом, уже через десять секунд мысленнораздевал Уитни, целовал и ласкал каждую клеточку обнаженного тела руками иртом, пока она не обезумеет от желания.

На следующий танец новобрачную пригласил отец, а Клейтонтанцевал с матерью, и так продолжалось целую вечность. Уже далеко за полночьмолодые супруги наконец отказались от танцев и рука об руку, смеясь и болтая сгостями, гуляли по зале.

Уитни искренне веселилась, и Клейтон не спешил увестиневесту, поскольку не ожидал от сегодняшней ночи ничего хорошего, крометревожного сна в одинокой постели. Но тут вдруг Клейтона осенило: гости ждут,когда новобрачные удалятся. Подозрение подтвердил лорд Ратерфорд, смеясь,объяснивший жениху:

— Господи, дружище, если собираешься незаметно скрыться, могсделать это два часа назад. Клейтон подошел к Уитни.

— Сожалею, что приходится положить конец нашему вечеру,малышка, но, если мы немедленно не отправимся наверх, гости начнут сплетничать.Давай попрощаемся с твоими дядей и тетей, — уговаривал он, хотя сам не слишкомхотел уходить — его вообще крайне задевало, что его собственные проклятые гостивынуждают его покинуть собственный проклятый бал в собственном проклятом доме!Подумать только!

Но Клейтон тут же поймал себя на том, что подобные мыслиабсурдны для жениха в брачную ночь, тем более что жених он сам. Он широкоулыбнулся и потряс головой, пораженный тем, до чего могут довести человекапереживания, связанные со свадьбой…

К несчастью, Клейтон все еще улыбался, когда Уитни желаласэру Эдварду доброй ночи, и сей джентльмен, приняв веселость Клейтона запохотливую ухмылку, почувствовал себя обязанным сурово нахмуриться. Клейтоноцепенел от столь незаслуженного, хотя и молчаливого упрека и коротко бросил:

— Увидимся за завтраком, — хотя ранее собирался теплораспрощаться с лордом Джилбертом.

Новобрачные в молчании пересекли длинный холл, направляясь кзападному крылу. С каждым шагом напряжение все больше овладевало Уитни, и,когда они добрались до лестницы, она уже еле волочила ноги. Клейтон, однако,мучился собственными проблемами: куда отвести Уитни? В его или в ее покои? Повсему дому сновали слуги, и он не хотел, чтобы среди них пошли сплетниотносительно того, что муж и жена в первую же ночь спали в разных постелях.

Он только решил отвести Уитни в ее спальню, как на лестницепоказались два лакея, и Клейтон, чувствуя себя вором в собственном доме,поспешно изменил направление, открыл дверь своих комнат и уже направился вспальню, прежде чем сообразил, что Уитни, словно парализованная ужасом, застылана пороге, оглядывая знакомую комнату, где он так безжалостно срывал с нееодежду.

— Пойдем, дорогая, — сказал Клейтон, поспешно оглядываясь ипочти насильно увлекая Уитни за собой. — Тебе нечего бояться: здесь нет ниодного безумца, который намеревается силой взять тебя.

Уитни тряхнула головой, словно пытаясь отрешиться отнеотвязных воспоминаний, и переступила порог. Облегченно вздохнув, Клейтонзакрыл дверь и повел Уитни к длинному дивану с зеленой обивкой, стоявшему подпрямым углом к камину, напротив кресла, в котором он сидел в ту зловещую ночь.Он уже хотел сесть рядом, но при одном взгляде на чарующее лицо передумал ирешил устроиться в кресле.

Сегодня им не стоит спать каждому в своей комнате, решил он,иначе слуги не преминут заметить, что обе постели разостланы. Придется Уитнилечь в его постель, а он проведет ночь на диване.

Клейтон взглянул на жену. Она упорно смотрела в огонь, боясьповернуть голову и увидеть огромную кровать. До Клейтона только сейчас дошло,что она, должно быть, гадает, почему он привел ее в свою спальню, еслидействительно решил сдержать обещание.

— Тебе придется спать здесь, малышка, иначе слуги начнутсудачить. Я лягу на диване.

Уитни впервые за все это время рассеянно улыбнулась, словнодумая о чем-то ином.

— Хочешь поговорить? — после нескольких мгновений неловкогомолчания предложил Клейтон.

— Да, — с готовностью согласилась она.

— О чем, дорогая?

— Э-э-э… о чем угодно.

Клейтон ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудьинтересующую обоих тему, но мысли путались от волнения, вызванного ееприсутствием.

— Погода сегодня была просто чудесной, — наконец изрек он имог бы поклясться, что Уитни едва удерживается от смеха… или это только играотблесков огня на ее лице? — По крайней мере дождя не было, — добавил он,чувствуя себя последним идиотом. — Впрочем, даже если бы и шел, какая разница?Все равно этот день был самым лучшим, самым прекрасным в моей жизни.

Боже! Хоть бы она не смотрела на него своими чудесными,сияющими изумрудным светом глазами! Не сегодня!

В двери их покоев тихо постучали.

— Кто, черт возьми…

— Наверное, Кларисса, — спохватилась Уитни, поднимаясь иотыскивая взглядом смежную дверь, ведущую в ее спальню.

Клейтон встал на пороге и раздраженно уставился Накамердинера.

— Добрый вечер, ваша светлость, — приветствовал тот, попривычке входя в комнату.

Черт возьми! Клейтон совершенно забыл о горничной икамердинере! По крайней мере в его возбужденном состоянии было бы лучше, еслибы они вообще спали сегодня в одежде!

Мысленно проклиная всех слуг на свете, Клейтон проводилУитни до смежной двери, а сам повернулся и устремился в кабинет, примыкающий кспальне, уже забыв о присутствии лакея.

Глядя на ряды полок с книгами, он пытался выбрать что-нибудьпочитать. Господи Боже, читать! В брачную ночь! После восьми недель едвасдерживаемой страсти, страсти взаимной, она все еще насмерть перепугана! Икакое безумие овладело им, когда он давал это обещание?

Как только Клейтон потянулся к книге, Армстронг, ступаяпочти неслышно, появился в кабинете.

— Могу я помочь вам, ваша светлость? — спросил он.