В это время Розали, которая лежала на самом виду, продолжаясвоим видом возбуждать злодеев, обратила свои угасающие глаза к Жюстине и тутже отдала душу Господу. Монстры окружили ее, жадным взглядом наблюдая за ней,трогали ее своими грязными руками, а безжалостный Роден сладострастно впилсязубами в самую середину еще трепетавшей плоти, бывшей когда-то предметов егонеобузданных страстей.

Ее труп сбросили в яму, выкопанною в саду, где, вне всякогосомнения покоилось немало других жертв злодейства Родена; Жюстину одели иотвели на опушку леса, бросив там на произвол судьбы, предупредив на прощанье,что ей самой не поздоровится, если она вздумает предпринять какие-нибудь меры, желаяулучшить свое отчаянное положение.

Продолжение злосчастий Жюстины. —Признательность. — Как всевышний вознаградил ее за благонравие

Если бы на месте запуганной Жюстины оказался бы кто-нибудьдругой, он нимало бы не обеспокоился такой угрозой: коль скоро можно былодоказать, что позорная печать поставлена не судом, чего ей было боятся? Однакоее слабость и природная робость, тяжкий груз ее несчастий — все подавляло, всепугало ее, и думала она лишь о том, чтобы бежать куда глаза глядят.

Не считая этого клейма и следов порки, которые впрочем,благодаря ее молодой крови почти исчезли, да еще последствий несколькихсодомитских натисков, которые были совершены членами обычных размеров, поэтомуне нанесли ей большого урона, — повторяем, не считая всех этихнеприятностей, наша героиня, которой было восемнадцать лет, когда она оставиладом Родена, имела вполне ухоженный и упитанный вид и ничего не растеряла: нисвоих сил, ни своей свежести; она вступала в тот счастливый возраст, когдаприрода как будто делает последнее усилие, стараясь украсить свое творение,предназначаемое для утех мужчин. Фигура ее приобрела женственные формы, волосысделались гуще и длиннее, кожа стала более свежей и аппетитной, а ее груди,обойденные вниманием людей, которые не прельщались этой частью тела, отличалисьупругостью и округлостью. Одним словом, наша Жюстина была настоящей красавицей,способной разжечь в распутниках самые пламенные страсти, но и самыенеобузданные и извращенные.

Таким образом; скорее расстроенная и униженная, нежелиистерзанная физически, Жюстина отправилась тем же вечером в путь, но посколькуориентировалась слабо и предпочитала не спрашивать дорогу, она сделала большойкрюк вокруг Парижа и на четвертый день пути оказалась только в окрестностях Льесена.Догадываясь, что представшая перед ней дорога может привести ее в южныепровинции, она решила идти по ней и добраться до тех дальних окраин Франции,где надеялась обрести мир и покой, в которых так жестоко отказала ей родина. Нокакое наивное заблуждение? Сколько страданий предстояло ей перенести!

Несмотря на все горести, ее девственность, во всяком случаев главной ее части, осталась при ней. Будучи жертвой покушений со стороны двухили трех содомитов, она могла (поскольку все случалось против ее воли)причислять себя к честным девушкам; ей не в чем было упрекнуть себя, и сердцеее было чистым. Правда, от этого она возгордилась, пожалуй, даже чересчур, искоро была за это наказана. Все состояние было у нее с собой, а именно: околопятисот ливров, заработанных у Брессака и Родена. Она была рада хотя бы тому,что сохранила эти деньги, и лелеяла надежду, что при ее бережливости ивоздержанности их хватит по крайней мере до той поры, когда она сможет найтиподходящее место. Ее ужасная печать была не видна, и Жюстина полагала, чтосумеет надежно скрывать ее и что это злополучное событие не помешает ейзаработать себе на жизнь. Итак, переполненная надеждами и преисполненнаямужества, она продолжала свой путь и добралась до Санса, где отдохнуланесколько дней. Возможно, она и нашла бы что-то в этом городке, но чувствуянеобходимость идти дальше, она решила поискать счастья в Дофине. Она многослышала об этих краях и в приподнятом настроении шла туда. Скоро мы увидим, чтоприготовила ей непостижимая судьба.

Вечером первого дня, то есть приблизительно в шести или семилье от Санса, Жюстина отошла в сторону от дороги по естественным надобностям,потом позволила себе присесть ненадолго на берегу большого пруда, окруженногопрелестным пейзажем. Ночь начинала расправлять свои крылья, накрывая имиисточник вселенского света, и наша героиня, зная, что до того места, где онарассчитывала переночевать, осталось совсем недалеко, не спешила прервать своиодинокие и сладостные размышления, на которые вдохновляло ее живописное окружение,как вдруг услышала, как в воду в нескольких шагах от нее упало что-то тяжелое.Она повернула голову и заметила, что этот объемистый предмет был брошен изгустых кустов, нависавших над гладью пруда, откуда человек, который его бросил,не мог ее видеть. Она инстинктивно бросилась к плавающему в воде свертку, изкоторого, как ей показалось, слышался плач и который уже начал тонуть. Она ужене сомневалась, что в воде плавает живое человеческое существо, котороепринесли на берег, чтобы погубить его.

Повинуясь первому естественному порыву и не думая огрозивших ей опасностях, она вошла в воду, обрадовавшись тому, что у берегабыло неглубоко. Выбравшись обратно с драгоценной находкой, прижатой к груди,она поспешила развернуть сверток, и о Боже! Это был ребенок, очаровательнаядевочка полуторогодовалого возраста, голенькая, крепко замотанная в тряпку;очевидно, чья-то злодейская рука бросила ее в воду, чтобы похоронить преступнуютайну. Когда Жюстина освободила ребенка, крохотные ручки потянулись к ней словнодля того, чтобы отблагодарить спасительницу, и растроганная девушка расцеловаланесчастную крошку.

— Бедное дитя, — говорила она, — подобнонесчастной Жюстине, ты пришла в этот мир, чтобы познать только страдания иникогда не знать радостей! Может быть, благом для тебя была бы смерть, может, яоказываю тебе плохую услугу, извлекая тебя из бездны забвения и бросая на аренугоря и отчаяния! Ну ладно,? я исправлю эту ошибку тем, что никогда тебя непокину, мы вместе будем срывать все шипы жизни: быть может, так они покажутсянам менее острыми, мы же станем сильнее вдвоем и легче будем переносить их.Тебя, щедрое небо, я благодарю за этот подарок, пусть он будет тем священнымпредметом, на который обратится моя нерастраченная нежность. Я спасла жизнь этомуребенку, я должна заботиться о его питании, образовании, о том, чтобы воспитатьего честным человеком; я буду работать ради него, а он позаботится о моейстарости: эта девочка будет мне подружкой, это помощь, которую посылает мнеВсевышний. Как же мне выразить ему мою благодарность?

— Этим займусь я, потаскуха, — послышался вдругзлой голос; вышедший из кустов незнакомец схватил Жюстину за воротник и швырнулна землю. — Да, я покажу тебе, как вмешиваться в дела, которые тебя некасаются.

Он схватил младенца, сунул его в корзину, привязал к ней иснова бросил в воду подальше от берега.

— Ты, несомненно, тоже заслуживаешь такой участи,сука, — продолжал этот дикарь, — и я с удовольствием отправил бы тебяследом, если бы не твоя внешность, судя по которой разумнее сохранить тебежизнь и получить от тебя удовольствие. Пойдем со мной, и при первой попыткебегства этот кинжал окажется в твоей груди.