И Роден, возбужденный сверх всякой меры, вложил свой фаллосв руки друга, который не замедлил сделать то же самое со своим.

— Мне сдается, — сказал при этом Ромбо, — чтомы вполне готовы исполнить задуманное.

— Да, — согласился Роден, — члены нашивзывают об этом; поднимайся, я побалуюсь с твоей задницей, которая мне никогдане надоест.

С этими словами развратник, спустив с друга панталоны,принялся ощупывать, похлопывать, покусывать ему ягодицы, чем занимался добрыхчетверть часа. Ромбо возвратил Родену те же самые ласки, и сластолюбцырасположились в таком положении, которое позволяло им ласкать друг другу член иоблизывать задний проход. Роден этим не удовлетворился; он склонил своего другана диван и вогнал ему в задницу свое древко по самые яички, не прекращаявозбуждать его руками.

— Если бы ты мог так же как и я, удержаться отизвержения, — сказал он, — кстати, нам надо поберечь силы, так вотесли бы ты был такой же стойкий, я бы вызвал кого-нибудь, чтобы привести тебя всоответствующее состояние, а через час, после потрясающих утех, мы могли бызаняться нашей жертвой.

— За себя я отвечаю, — сказал Ромбо. — Я, какникто, могу контролировать свой оргазм.

— Прекрасно! Кого ты предпочитаешь?

— Мальчиков…

В этот момент Роден извлек свой член из седалища друга ипозвонил гувернантке, которая тотчас появилась на пороге получить распоряжения.

Жюстина решила, что пора ей уходить; она подслушивала этубеседу только затем, чтобы выяснить судьбу Розали, и теперь было более, чемясно, что спасать ее надо как можно скорее; наша героиня помчалась к подруге снамерением погибнуть или помочь ей вырваться из заточения.

— Нельзя терять ни минуты! — проговорила она черездверь. — Негодяи!.. Ты оказалась права… это должно случиться нынчевечером… они придут за тобой.

Бормоча эти слова и задыхаясь от напряжения, жалостливая досамопожертвования Жюстина прилагала отчаянные усилия, чтобы вышибить дверь.После одного из толчков с притолоки что-то упало: это был ключ; она схватилаего, поспешно открыла дверь, обняла подругу и торопливо вытолкнула ее наружу.Но Розали на несколько мгновений задержалась, желая показать Жюстине ужасныйказемат, в котором она находилась, и труп, служивший настенным ковром. И вотэта злополучная задержка погубила все предприятие. Было потеряно драгоценноевремя. Розали, спохватившись, бросилась бежать. О небо! Недаром говориться, чтодобродетель должна уступить, что самое справедливое и самое искреннеесочувствие сурово карается. Внезапно появились Роден и Ромбо, предупрежденныегувернанткой, оба в растрепанном виде, который красноречиво свидетельствовал ороде их недавних занятий. Роден схватил дочь за руку в тот момент, когда онавыскочила за порог, но не успела пробежать тех нескольких шагов, которые должныбыли сделать ее свободной.

— Ты куда? — крикнул взбешенный отец, крепко держаРозали, в то время как Ромбо завладевал Жюстиной. — Ага! — продолжалон. — Значит эта шлюха помогала тебе сбежать… Мерзавка, вот каковыпринципы твой добродетели! Подумать только: ты захотела украсть у отца егодочь! Вот благодарность за милость, которую я оказал тебе тем, что не зарезална месте, когда благодаря твоим стараниям моя девочка оказалась у ногсвященника!

— Я сделала то, что должна была сделать, — твердозаявила Жюстина. — Когда отец дошел до того, что хочет убить свою дочь,ничего другого не остается, чтобы не допустить такого неслыханного злодейства.

— Ну хорошо, — сказал Роден, — налицо шпионажи попытка соблазнения: самые опасные пороки для служанки. Пойдемте все наверх,необходимо судить преступницу.

Розали и Жюстина, подталкиваемые палачами, вошли в дом. Ихвстретила Селестина, почти голая, и набросилась на несчастных с ругательствами.Марта тщательно заперла все двери и присоединилась к участникам предстоящегособытия, которое обещало быть самым ужасным, самым жестоким и отвратительным.

Попытаемся описать его, правда, нашему перу недостает тойживости, какая здесь требуется, поэтому мы постараемся компенсировать еемаксимальной правдивостью и точностью.

— Надо начать с выпивки, — скомандовалРоден, — я люблю приступать к таким делам в приподнятом состоянии. Столоставался накрытым, поэтому требовалось лишь выбить пробки, и в течениечетверти часа было опустошено шесть бутылок лучшего шампанского.

— Принеси-ка нам еще шесть штук, — сказал Роденсестре, — мы их выпьем за работой. Итак. мадемуазель Жюстина, —продолжал злодей, подходя к нашей милой девушке, которая беззвучно плакала ипрекрасно понимала, какой конец ей уготован, — вот, значит, как вы воруетедевочек у их отцов, вы, которая великолепно изображает из себя весталку! Ты неповеришь, Ромбо, но я сделал все, чтобы добиться ее благосклонности, хотя так ине смог. Но теперь она наша, черт побери, наша! Пусть теперь попробуетулизнуть. А вы, маленькая блудница, — сказал он, наотмашь ударив дочь влицо, — вы дали соблазнить себя этой твари?.. Я думаю, их надо вскрытьобеих, Ромбо: на моей дочери мы проведем опыты с девственной плевой, а Жюстинапоможет нам изучить сердечные сокращения.

— Я готов сделать с этой курочкой все, чтохотите, — отозвался Ромбо, наполовину пьяный, и начал грубо тискатьЖюстину за грудь. — Эта шлюха давно возбуждает меня.

С тех пор, как я тебя узнал, я два или три разамастурбировал, думая о тебе.

Ромбо ловко сорвал покровы, которые мешали его вожделению.Обе несчастные девочки за несколько мгновений оказались в состоянии самойполной наготы, но поскольку Розали была всем давно знакома, их взгляды устремилисьна прекрасное тело нашей искательницы приключений. Селестина приблизилась,заключила ее в объятия и воскликнула:

— О, дьявольщина, какая прелестная девица!

— Тогда посношайте друг друга, — сказалРоден. — Вначале полюбуемся вашими утехами, тем более что мне оченьхочется заставить кончить эту девку против ее воли.

Мадемуазель Роден утащила плачущую Жюстину на диван ипринялась возбуждать ее всевозможными способами, а Роден, опустившись наколени, осквернял обольстительные ягодицы нашей прилестницы похотливымипоцелуями. Ромбо устроился рядом и приказал Жюстине обсасывать ему член, Мартапристроилась к хозяину сзади и лобзала его седалище, а тот безжалостным образомтерзал рукой тело своей дочери.

Еще немного, и Селестина возликовала: блудница вложила в этопредприятие столько ловкости и энергии, что удовольствие превозмогло боль, инаша дева испытала оргазм…

— Наша сучка излила семя! — воскликнулРомбо. — Я сразу почувствовал это по тому, как сократился ее анус: я всеэто время лизал его…

— Да, она точно кончила, — подтвердила мадемуазельРоден, — у меня все пальцы мокрые.

Она облизала их, потом поцеловала Жюстину в губы.

— Итак, дитя мое, — произнес Роден, пристально —глядя на раскрасневшуюся от стыда девушку, — я весьма рад тому, что высейчас сделали; если вы и впредь будете столь же любезны с нами, возможно, вывосстановите то, что погубила ваша глупость. Ах, черт меня возьми, как онапрекрасна, как идет ей такое сочетание удовольствия и боли!