– Ты – что?! – Атли резко сел.

– Заговорённое вино, – повторила Белава, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Я великолепна в любовных зельях, и ты должен уже сгорать от страсти, но вместо этого…

Белава смерила Атли недовольным взглядом.

– Ты точно не сгораешь от страсти.

– Ты дала мне приворотное зелье?! – Атли не мог поверить своим ушам. – Это же запрещено законом!

Белава фыркнула, отмахиваясь.

– Любовное, остолоп, а не приворотное. Оно не должно было сделать тебя моим рабом до конца дней. Всего лишь на пару часов разбудить в тебе жуткое желание заняться любовью. Но что-то пошло не так.

– Всё пошло не так! – воскликнул Атли. – Это же почти насилие! А Кирши и Василиса?

– И им тоже, – кивнула Белава. – Всё должно было сработать. Если только…

– Это безответственно, – Атли поднялся с постели и одёрнул кафтан. – Когда ты укатила за город и устроила праздник, я смолчал, но спаивать меня и моих людей зельем? Это переходит всякие границы.

– Брось, Атли, – Белава махнула рукой, словно речь шла о сущих пустяках. – Мы оба знаем, что вам меня не спасти, не с тем жалким количеством Воронов, что ты притащил. Самой мне тоже не выстоять. Я всегда была самой слабой из Всадников, и если уж они погибли, то мне и рассчитывать не на что, – она горько усмехнулась. – Я просто хочу повеселиться напоследок.

Атли молчал. Он не хотел признавать её правоту, но что-то в нём стремилось с ней согласиться, принять поражение ещё до начала битвы, склонить голову перед неведомой силой, которая – он знал – была страшнее и разрушительнее той, что он мог противопоставить. И Белава тоже это знала.

Но нет – Атли отвернулся и сжал кулаки, – он не собирался так легко сдаваться. И если ему предстоит умереть, защищая Белаву, он встретит смерть с высоко поднятой головой.

Белава тем временем оценивающе взглянула на Атли, возвращаясь к теме, что интересовала её больше рассуждений о скорой смерти.

– Ты не интересуешься женщинами? – протянула она.

– Прости?

– Если бы тебе нравились женщины, то и я бы понравилась. Так зелье работает. А не сработало оно, потому что тебе не нравятся женщины.

– Может, мне просто не нравишься ты? – осторожно предположил Атли.

– Ты меня совсем не слушаешь? – Белава опрокинулась на спину, потревожив гору подушек. А потом перевернулась на бок и внимательно посмотрела Атли в глаза. – Или просто не хочешь признавать, что я права?

Атли молчал.

– Мальчик мой, тут совершенно нечего стесняться. – Белава легонько коснулась руки Атли. И впервые он заметил, что эта прекрасная дева гораздо старше, чем хочет казаться. В её глазах плескался океан мудрости, которую Белава отчего-то предпочитала скрывать за маской легкомыслия. – Мы такие, какие есть. И это делает нас прекрасными.

– Дело не в стеснении, – покачал головой Атли.

– Дело в неразделённой любви, – понимающе улыбнулась Белава.

– Как ты…?

– Поживёшь с моё, тоже будешь подмечать мелочи. – Белава встала с постели, взмахнула рукой, и откуда ни возьмись перед ней появился круглый столик, а на нём – пузатый самовар, две чашки, тарелка с пирожными и пряниками.

Белава наполнила одну из чашек горячим чаем.

– То, как помутнел твой взгляд, как поникли плечи, как незаметно ты вздохнул. Что это, если не печальная любовь? – Белава протянула Атли чашку с ароматным напитком. Добавила с усмешкой: – Этот без всяких зелий. С ромашкой.

Чашка обжигала руки, а её содержимое – язык, но Атли не отрывался от чая. Если б мог – забрался бы в чашку целиком, чтобы спрятаться от проницательного взгляда этой женщины.

Белава села на стул, который наколдовала следом за столом, наполнила вторую чашку и неторопливо потягивала чай, прикусывая пряник.

Комната наполнилась ароматом ромашки, теплом и тишиной. Руки задрожали, поэтому Атли обхватил чашку крепче, жадно поглощая её тепло.

– Он всё равно не полюбит меня, – в итоге сказал Атли, глядя прямо перед собой.

– Ты думаешь, что он не может любить? – вкрадчиво спросила Белава.

– Как?.. Вы что, залезли ко мне в голову? – воскликнул Атли, с подозрением посмотрел на чашку и поспешил отставить её в сторону.

– Атли, мне это не нужно, – устало улыбнулась Белава. – У тебя всё на лбу написано.

Атли поджал губы. Его пугала проницательность Белавы, но он ни разу ни с кем не говорил о своих чувствах и так долго держал их в себе, что просто не мог больше терпеть.

– Так это потому, что он не может любить? – повторила вопрос Белава.

Атли покачал головой.

– Потому что он не может полюбить меня. А я люблю его, сколько себя помню.

– Он знает о твоих чувствах?

– Сомневаюсь, что ему вообще есть до них дело, – пожал плечами Атли.

– Так, может, он просто…

– Нет, – прервал командующую Атли. – Однажды он любил. По-настоящему.

– И что случилось?

– Мальчишка погиб по его вине.

Лучезар обессиленно лежал на кровати и смотрел в потолок. Он не помнил себя. Он помнил лишь боль и страх.

– Ты убиваешь его, – произнёс незнакомый женский голос.

– Он мой сын! – ответил какой-то мужчина. Кажется, старик. – Лучезар жив уже несколько дней. Этого хватит, чтобы найти ему новое тело.

– Он больше не узнаёт тебя, Белогор. Двадцать лет ты мучаешь мальчика. Двадцать лет, сотни тел, реки крови. Рано или поздно всё, что останется от твоего сына, – безумие и ненависть.

– Я успею раньше, – Белогор обхватил сына и помог ему сесть. Лучезар скользнул взглядом по лицу отца, но не узнал его.

«Он всегда был таким седым?» – промелькнула слабая мысль, но Лучезар тут же её упустил.

– Ты же знаешь, что гарантии нет. Это лишь твоя теория, – женщина появилась в поле зрения. Высокая, с седыми волосами и молодым лицом. Он уже встречал её?

Белогор погладил Лучезара по голове, поднёс к губам чашку с горьким варевом.

– Пей, сынок. Это поможет тебе поправиться, – приговаривал он. – Совсем скоро я разрушу границу миров и найду для тебя идеальное тело. Твоё собственное тело.

– Ты же понимаешь, что его двойника может не существовать ни в одном из миров? – женщина скрестила руки на обнажённой груди.

– Я всё рассчитал! – раздражённо ответил Белогор. – Заклинание безупречно. Оно соединит душу с телом двойника. Наш мир – лишь один из бесконечности. Двойник должен быть!

– Папа? – позвал Лучезар.