– Пусть так, но вы ведь могли выписать повестки уже послеизвестных событий, не так ли? – сердито заметил судья.

Бергер побагровел.

– Конечно, Ваша Честь, – сказал он, – я мог выписатьповестки и обязательно их выписал бы, если бы не считал, что они уже на руках уобоих свидетелей. С другой стороны, суд ведь мог просто-напросто приказать всемсвидетелям, давшим уже присягу, явиться на сегодняшнее заседание, не так ли? Недумаю, что в этом просчете виновато только мое ведомство. Поскольку ни то, нидругое так и не было сделано, мистер Пассинг, полагаю, не ошибается, когдаутверждает, что этим людям ничто не мешало уехать за пределы штата.

– Суд не отдал такого распоряжения, поскольку надеялся, чтохоть в чем-то может положиться на обвинителя, – огрызнулся судья.

– Сожалею, Ваша Честь, – выдавил Бергер. В тоне, которым этобыло сказано, чувствовалось, однако, больше злости, чем раскаяния.

– И что теперь прикажете делать? – спросил судья.

– Что касается нас, мы считаем, что в показаниях ответчицынет и слова правды, – заявил Бергер.

– Почему вы так считаете?

– По ее словам, Ваша Честь, этот человек был в наволочке,натянутой на голову. Непреложным фактом, однако, является то, что наволочкабыла надета на голову потерпевшего уже после его смерти. Более того, уответчицы был револьвер, из которого дважды выстрелили, и…

– И который никоим образом не связан со смертью Меррила! –оборвал его судья.

– Ваша Честь! – воскликнул Гамильтон Бергер, осознав вдругшаткость своей позиции. – Я нахожу вполне очевидным, что кто-то подменилоружие. Я не готов еще сейчас назвать имя злоумышленника, но мое ведомствопроведет расследование, и я уверен, что мы установим виновного.

Бергер, повернувшись, бросил красноречивый взгляд в сторонуМейсона.

– Не слишком ли вы в этом уверены? – покачал головой судья.– Подменить оружие мог лишь тот, кто имел доступ к обоим – обоим, я подчеркиваю– револьверам.

– Но, Ваша Честь, – сказал Бергер, – ведь совершенно ясно,что такая подмена была проделана уже после того, как прозвучали пресловутые двавыстрела. Ответчица призналась полицейским в том, что она стреляла. Посколькусейчас обнаружилось, что гильзы в револьвере являются гильзами от патронов,выстреленных, по всей видимости, из орудия убийства, тот факт, что оружие былоподменено в какой-то из моментов времени до того, как попало в руки властей,никоим образом не оправдывает ответчицу. Напротив, он свидетельствует о еевиновности, поскольку показывает, как искусно и находчиво она запутывает следы.

– Суд не собирается обвинять кого бы то ни было впреступлении, пока не получит более веских доказательств, чем те, которымирасполагает сейчас, – сказал судья. – Тот, кто подменил оружие, преследовалкакую-то вполне определенную цель и имел возможность это сделать.

– Совершенно верно, – согласился Бергер, вновь косясь всторону Мейсона.

Поймав обвиняющий взгляд прокурора, тот лишь веселоулыбнулся. Бергер позеленел от гнева.

– Я дознаюсь, кто произвел эту подмену! – рявкнул он. –Дознаюсь во что бы то ни стало, пусть даже мне придется мобилизовать для этоговесь мой следственный аппарат на целый год. И когда дознаюсь, этот человек стреском вылетит из адвокатской гильдии.

– Из адвокатской гильдии? – переспросил судья, недоуменновздымая бровь. – Вы обвиняете кого-то конкретного, мистер прокурор?

– Я имею в виду… если этот человек – адвокат, – поспешнопоправился Бергер. – Если он адвокат, я добьюсь, чтобы его лишили права напрактику, а если нет, существуют ведь и иные виды наказания.

Судья Киппен посмотрел на Мейсона.

– У вас есть что сказать, мистер Мейсон?

– Да, Ваша Честь.

– Присядьте, мистер Бергер. Так что вы хотите сказать,мистер Мейсон?

– Я лишь хочу довести до вашего сведения, что у меня естьсвидетель, которого я хотел бы кое о чем спросить.

– Прекрасно. Суд готов выслушать любого свидетеля, котороговы ему представите, мистер Мейсон.

– Прошу занять свидетельское место мисс Айрин Кейт, – громкосказал адвокат.

Айрин Кейт прошла вперед, принесла присягу, заняла местосвидетеля и посмотрела на Мейсона. Взгляд ее был откровенно враждебным.

– Вы ведь близкая подруга Хелен Чейни, не так ли? – спросилМейсон.

– Да.

– И Мервина Олдрича?

– Да.

– Взгляните на револьвер системы «кольт», проходящий по делукак вещественное доказательство под литерой «А». Вы видели его раньше?

– Не знаю.

– Взгляните на револьвер, проходящий по делу каквещественное доказательство под литерой «Д». А его вам приходилось видетьраньше?

– Не знаю.

– Вы видели оружие, похожее на это?

– Да, я видела револьвер.

– Значит, вы видели оружие, похожее на это?

– Да.

– Которое внешне было точь-в-точь таким же?

– Да.

– Находился ли когда-нибудь один из таких револьверов ввашем распоряжении?

– Не знаю.

– Я не имею в виду именно эти револьверы, – сказал Мейсон. –Я имею в виду любое оружие, похожее на них внешне. У вас был такой револьвер?

– Да.

– Он находился в вашем распоряжении десятого числа этогомесяца?

– Ваша Честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – защитник,похоже, устраивает допрос с пристрастием своему же свидетелю.

– Мне кажется вполне очевидным, что этот свидетель не питаетко мне дружеских чувств, – сказал Мейсон.

– Протест отклоняется, – постановил судья.

– Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос, – сказала АйринКейт.

– Револьвер вам одолжила Хелен Чейни, не так ли?

– Да.

– Десятого числа этого месяца?

– Кажется.

– Револьвер, который она одолжила вам, вполне мог быть тем,который проходит по настоящему делу как вещественное доказательство под литерой«А», не так ли?

– Я не… Ну хорошо, да.

– Что вы делали с этим револьвером?

– Я… я не могу сказать.

Судья Киппен, наклонившись вперед, вперил в свидетельницутяжелый взгляд, потом повернулся к адвокату.