— Вы похожи на аиста, — сказала она. — Сядьте и попытайтесьеще раз. Меня зовут Рита Блэкмор.

— Приятно познакомиться. Я — Ларри Андервуд.

Рита Блэкмор улыбнулась ему, и он вновь был поражен еенебрежной, но элегантной красотой. Она была похожа на женщину из романа ИрвинаШоу.

— Когда я услышала ваши шаги, я чуть не спряталась, —сказала она. — Я подумала, что это идет человек в разбитых очках, которыйпостоянно вопит о том, что чудовища приближаются. Он напоминает мне безумногоДиогена.

— Ну да, ищет честное чудовище, — сказал Ларри и засмеялся.

Она достала из отороченной норкой (возможно) сумочки пачкументоловых сигарет и закурила, выдохнув облачко дыма.

— Тем не менее, он не болен, — сказал Ларри. — В отличие отбольшинства других.

— Швейцар в моем доме выглядит очень хорошо, — сказала Рита.— Он по-прежнему стоит на посту. Когда я выходила сегодня из дома, я дала емуна чай целых пять долларов. Интересно, за что? За то, что он не болен или зато, что стоит на посту? Как выдумаете?

— Я слишком мало знаю вас, чтобы ответить.

— Конечно, вы меня не знаете. — Она убрала сигареты обратнов сумочку. Внутри он заметил револьвер. Проследив направление его взгляда, онасказала: — Это револьвер моего мужа. Он был чиновником крупного нью-йоркскогобанка и умер два года назад от удара.

Между ними на дорожку приземлился зяблик и принялся клеватьземлю.

— Он жутко боялся воров и купил себе этот револьвер. Ларри,правда, что когда из револьвера стреляют, то бывает очень сильная отдача истрашный гром?

Ларри, никогда в своей жизни не стрелявший из револьвера,сказал:

— Не думаю, что от такого маленького будет сильная отдача.Он тридцать восьмого калибра?

— По-моему, тридцать второго. — Она вытащила револьвер изсумки, и Ларри заметил, что в ней также было много пузырьков с таблетками. Наэтот раз она не следила за его взглядом, она смотрела на большую китайскуювишню шагах в пятнадцати от скамейки. — Надо испытать его. Как вы думаете, япопаду вон в то дерево?

— Не знаю, — сказал он опасливо. — Мне кажется, что…

Она спустила курок и раздался впечатляющий гром выстрела. Ввишне появилась большая дырка.

— Точно в цель, — сказала она и подула в ствол, какзаправский стрелок.

— Очень неплохо, — сказал Ларри.

— В человека я бы не смогла выстрелить. Я совершенно в этомуверена. Да и скоро не в кого будет стрелять, верно?

— Ну, я не знаю.

— Вы смотрели на мои кольца. Хотите одно?

— Что? Нет! — Он снова покраснел.

— Как банкир, мой муж верил в бриллианты. Он верил в них также, как баптисты верят в конец света. У меня очень много бриллиантов, и все онизастрахованы. Но если кто-нибудь попросит у меня их, я тут же отдам. В концеконцов, это ведь просто камни?

— Мне кажется, вы правы.

— Конечно, — сказала она, и левая сторона ее шеи вновьсодрогнулась в тике.

— Что вы собираетесь сейчас делать? — спросил Ларри.

— Что бы вы предложили?

— Я не знаю, — сказал Ларри и вздохнул.

— То же самое и я вам собираюсь сказать.

Она вздохнула, и вздох перешел в дрожь. Она открыла сумочку,достала пузырек и положила себе в рот капсулу.

— Что это?

— Витамин Е, — сказала она с яркой, фальшивой улыбкой. Шеяеще раз дернулась от тика. Потом она вновь обрела безмятежность.

— В барах никого нет, — неожиданно произнес Ларри. — Я зашелк Пэту на Сорок Третью, и там было абсолютно пусто. Я налил себе и ушел,оставив стакан на стойке.

Они хором вздохнули.

— С вами очень приятно общаться, — сказала она. — Вы мнеочень нравитесь. И как это прекрасно, что вы не сумасшедший.

— Спасибо, миссис Блэкмор. — Он был удивлен и обрадован.

— Рита. Меня зовут Рита.

— О'кей.

— Ты голоден, Ларри?

— Да, пожалуй.

— Может, пригласишь леди на ленч?

— С удовольствием.

Предложив ей руку, он уловил аромат ее пудры. Этот запахподействовал на него одновременно и успокаивающе, и тревожно. Когда они ходилис матерью в кино, она всегда брала с собой косметику.

По дороге она бесконечно болтала, и потом он ничего не могвспомнить из ее слов (нет, впрочем, одну вещь он вспомнил: она всегда мечтала,— сказала она, — прогуливаться по Пятой Авеню под руку с молодым человеком,который годился бы ей в сыновья, но все же не был ее сыном).

После смерти матери и отца Фрэнни потеряла способность кумственной концентрации. Она забывала о том, что делала, и ее ум уносился покакой-то неясной кривой, или она просто сидела, ни о чем не думая и заботясь омире не больше, чем о кочане капусты.

Ее мать умерла в Сэнфордском госпитале. Отец умер в своейпостели вчера вечером в половине девятого. Она долго сидела рядом с кроватью,потом спустилась вниз и включила телевизор. Работала только одна станция —ДаблЮСиЭсЭйч, филиал ЭнБиСи в Портленде. Негр, словно появившийся из самогострашного ночного кошмара ку-клукс-клановца, делал вид, что убивает изпистолета белых людей под аплодисменты зрителей. Разумеется, он просто делалвид — если такие вещи происходят на самом деле, их не показывают по телевизору,— но выглядело это вполне реально. Это ей напоминало «Алису в Зазеркалье»,только на этот раз не Королева кричала «Отрубите им головы!», а… что? Кто?Черный король, — предположила она. Хотя этот кусок мяса в набедренной повязкевовсе не был похож на короля.

Позже какие-то другие люди ворвались в студию, и завязаласьперестрелка, поставленная даже еще более реалистично, чем сцена казней. Онасмотрела на людей, которым пули большого калибра чуть не отрывали головы и укоторых из раздробленных шей вырывались пышные фонтаны артериальной крови. Онаподумала, что у ДаблЮСиЭсЭйч могут отобрать лицензию на вещание — слишком ужкровавая передача.

Когда камера уперлась в потолок, она выключила телевизор илегла на кушетку, уставившись в свой собственный потолок. Там она и уснула, асегодня утром она почти уже уверилась в том, что вся передача ей простоприснилась. Похоже, в этом и было все дело: все вокруг, начиная со смерти еематери, превращалось в непрерывный кошмарный сон. Как в «Алисе»: становилосьвсе страньше и страньше.