Тебя унижали твои черные братья, даже вываляли в дерьме. Твои черные братья мучили тебя, а ты вставал и с ними бился. Но ты не сломался, ты хотел подняться над остальными метисами и даже черными, и это вызывает уважение. Поэтому я и хочу иметь в команде такого стойкого мужика, как ты. Переход к нам – это не предательство. Это возвращение к своим корням, когда они были свободными. Тебе некого предавать. Мать умерла от руки твоего отца. А для него ты предмет торговли. Ты уже вышвырнут из жизни, как и твои товарищи, которых заставили таранить станцию и погибнуть, но не рассказывать, зачем они расстреляли стольких людей на станции…

– Это неправда, – впервые Салех проявил хоть какие-то эмоции.

– Правда. Есть кадры из новостей, я тебе их покажу. И я вижу, что тебе больно за товарищей, а черным не больно. Вы расходный материал. И если ты имеешь самоуважение и умеешь думать, ты подумаешь над моим предложением. А пока отдыхай, ешь и присматривайся. Я не боюсь черных и готов надрать им задницу еще раз. Хотелось бы верить, что и ты не боишься их мести…

– О какой свободе ты говоришь, Сюр? Я в плену.

– Пока.

– И что, если я дам согласие, что перейду к вам, ты поверишь, что я не убегу?

– Это ты решишь сам. Только скажи, куда ты убежишь? Обратно в свой клан? А что тебя там ждет? Ты не смог захватить меня, а я нужен вашему вождю, что хочет быть мелким корольком. Тебя казнят, как не выполнившего приказ. Конечно, ты можешь гореть желанием смертью искупить вину пред кланом. Но это не в твоем случае. Ты достиг вершин в своем положении в клане, и значит, умеешь отделять главное от неглавного. Иначе не стал бы тем, кем стал. У тебя нет в общем-то выбора, куда прибиться. Мы не сложившаяся система с тормозами и бюрократией, как у остальных белых. Мы пока новая структура, готовая рвать всех, чтобы преуспеть, и ты такой же, как и мы. Мы похожи, Салех.

– Почему ты предлагаешь это мне, своему врагу?

– Пока ты был в команде клана, ты был врагом. Но тебя из него вычеркнули сами Черные пантеры, и ты это понимаешь не хуже меня. Ты молод, силен, умен, и просто так закончить свою жизнь, в которой ты добился определенных результатов, было бы несусветной глупостью. Считай, что ты вышел на новый рубеж своего развития и можешь стать чем-то больше, чем рабом, хоть и с привилегиями у клана. Пока на этом закончим. Выпьешь?

– Выпью, – ответил Салех и не чокаясь опрокинул коньяк себе в рот. – Я вижу, что вас мало… людей. Больше андроидов, – произнес он и поставил рюмку на стол.

– Ты правильно подмечаешь. И если бы не та крошка-андроид, что сидит тут за столом, то я был бы у тебя в плену и ты остался бы тем рабом, каким был. А благодаря моим девочкам мы тут, и оба свободные от рабства черных. По коже ты белый, стань им по духу. Белые тебя примут, черные – нет. – Сюр помахал пальцем в воздухе.

Салех усмехнулся и промолчал.

– Не буду тебе ничего больше говорить, – спокойно отреагировал Сюр, – время, оно все расставляет на свои места. У тебя ограниченная свобода, пользуйся, – и отсел от Салеха к Гумару. Обнял его за плечи и запел, причем не как обычно, фальшивя, а красивым чистым голосом: – Каким ты был, таким остался, орел степной, казак лихой!..

Сюр пел, полузакрыв глаза, а Гумар и Никто с удивлением смотрели на него.

– Он когда петь научился и сочинять песни? – спросил Никто у Руди.

– Я просила Любу подправить ему слух и голосовые связки. А то прямо трясет от злости, когда он поет. А поет он, когда напьется, а это было часто.

– А-а-а-а, – протянул Никто и стал с интересом слушать дальше.

– Зачем опять в своих утратах меня хотел ты обвинить…

И тут песню неожиданно для всех подхватила Алла. Ее нежный, высокий бархатистый голос вплелся в мотив Сюра.

– В одном, в одном я только виновата, что нету сил тебя забыть…

Даже Сюр открыл рот и перестал петь. Алла допела песню и улыбнулась.

Ошарашенный Сюр справился с изумлением и спросил:

– Алла, откуда?..

– Откуда я знаю песню? – улыбаясь, переспросила Алла. – Мне все твои песни, что ты знаешь, скинула Люба, чтобы тебе не было скучно в полете.

– А я почему стал петь так… Как пою?

– Это по моей просьбе Люба тебе поправила слух и голос, когда ты находился в капсуле, – отозвалась Руди. – А то воешь как тревожная сирена, и так противно, что хочется тебя прибить.

– Да… – пробормотал Сюр. – А я думал, всем нравится… Шиварон говорил, я хорошо пою.

– Ну по сравнению с баронетом – просто прекрасно, – засмеялась Руди, и ее глаза покрылись странной мечтательной поволокой.

Салех, слушавший коммунаров, криво усмехнулся. Он налил себе коньяк и выпил.

Поздно ночью хорошо выпившего Сюра уводила Алла. Они шли в обнимку и пели «Марсельезу», причем на французском языке.

Салех ушел последним, и его сопровождала девушка с короткой стрижкой и аппетитной фигурой. Салех тоже хорошо набрался. Он хотел напиться и коньяком залить свое горе. А он искренне горевал. Но не из-за того, что был выброшен из клана, а из-за того, что Сюр неожиданно оказался более проворным и сильным, чем он. Это задевало его самолюбие бойца. Салех давно примирился с судьбой, что однажды он может погибнуть, принеся славу себе и клану. Но быть просто жертвой, отправленной на убой, какой стали его товарищи, он желанием не горел. Все его мысли, мечты и чувства были посвящены тому, чтобы добиться успеха и однажды стать свободным. А такое происходило с теми метисами, что показали себя героями. Он героем не стал… Но впереди забрезжил огонек свободы, и зажег его Сюр. Салех не принимал его слова всерьез, но внутри он почувствовал странные изменения, с которыми и пытался справиться коньяком.

Девушка довела его до каюты и зашла вместе с ним. Помогла ему раздеться, разделась сама и легла рядом.

Салех некоторое время лежал ошеломленный и не шевелился. Но длительное воздержание и женщина с белой кожей, лежащая рядом, распаляли его, и он не выдержал, обнял ее. А она не сопротивлялась…

К платформе, которую они захватили во время своего прошлого посещения промышленно-добывающего района, ОДК прибыл через трое стандартных суток.

Корабль несколько часов находился на безопасном расстоянии у границы ПДР, заполненной останками погибших кораблей.

Сюр не спешил, мало ли что произошло за время их отсутствия. Местные могли захватить платформу и устроить им засаду. Он распорядился выслать разведывательный зонд, и по очищенному от вражеских сканеров коридору тот направился к артиллерийской платформе. Платформа отвечала на запрос и у нее работали опознавательные коды свой-чужой.

Зонд облетел платформу и за ней обнаружил обломки небольшого корабля. Затем еще трех.

Это говорило Сюру, что платформу пытались или штурмовать, или перехватить упреждение, но ничего из этого не вышло. Это радовало, но и настораживало. «Местные» не оставляли попыток вернуть себе часть оборонительного комплекса.

Только убедившись в том, что проход к платформе будет безопасным, Сюр дал команду на движение и стыковку с платформой.

Сама платформа раз в десять превышала размеры ОДК. Это была космическая крепость с броней, мощными энергетическими установками и не менее мощными щитами. Способная выдержать обстрел линкора и отразить его атаку. В ее распоряжении были рельсотроны от малых до огромных, пусковые установки ракет для нападения и ближней обороны. Двадцать мощных рентгеновских гразеров. Внутри много места для персонала и свой искин.

Сюр перенес штаб на платформу. Заняв каюты и определив андроидов по местам работ, он созвал совещание.

– Итак, господа коммунары, мы снова в ПДР «Ирбис» и нам надо понять, зачем мы тут, и принять программу освоения ближайших районов. У кого будут какие мысли?

Как всегда, первой высказалась Руди.

– Сюр, я понимаю, что мы можем опять набрать разного барахла, но мы же прибыли не только за этим. Нам нужен крепкий боевой корабль. Тут есть несколько относительно целых корпусов минных тральщиков, по размерам они немного уступают легкому крейсеру, поэтому считаю, что первая наша задача – подтянуть корпуса к платформе, расконсервировать складопогрузчик и начинать ремонт и переоборудование нового корабля. В капсулах лежат почти готовые специалисты по ремонту кораблей, еще неделя – и они будут полностью готовы. Я думаю, начинать надо с этого.

– Хорошо, Руди, я тебя услышал, – ответил Сюр. – Гумар, твои соображения?

– Э-э-э… мои соображения?

Как часто бывало, Гумар не был готов к тому, чтобы самостоятельно «родить» идеи. Но вот ухватить зерно и вывести их на новый уровень,