Понимая это, сложно не смотреть на мага с благодарностью.

Все-то он просчитал…

Закат в пустыне был прекрасен. Небо окрасилось в розовато-оранжевый, а у кромки горизонта медленно догорал красный огонь солнца. Но главное, жара душила чуть меньше.

Я даже капюшон откинула, наслаждаясь облегчением.

Теперь можно было почувствовать, как воздух касается щек. Все еще теплый, почти горячий, но уже не невыносимо раскаленный. А скоро станет еще немного полегче…

— Смотрите, кажется, там еще один дворец! — звонко воскликнула Шанет.

Откуда у нее этот нескончаемый запас энергии? Ожидалось, что она будет ныть, жаловаться и требовать непрестанного внимания, но девочка только радовалась путешествию, вертела головой по сторонам и болтала. Даже Эд к вечеру выглядел уставшим. О себе и вовсе молчу. Я в любой момент готова была разныться вместо Шанет, из последних сил держалась.

— Угу, — немногословно согласился маг.

— Там тоже раньше жили василиски?

— Угу.

Я осторожно посмотрела на Эда. И спешно отвернулась, пока он не заметил.

Нет, он так себя ведет не от усталости. Не только. Он предельно сосредоточен.

— Давайте там остановимся, — взмолился кот. — Я есть хочу, мы за день ни разу не сделали даже короткого привала! И лап уже почти не чувствую!

Кошачья истерика возымела действие лишь по одной причине…

— Сюда мы и направлялись, — спокойно сообщил Эд. — И если бы сделали остановку, не успели бы добраться до темноты. А ночью в пустыне опасно.

Ему виднее.

Непроизвольно я поежилась.

— А здесь безопасно? — Темная громадина была уже совсем близко.

— Со мной — да, — заверил Эд.

Подъехали.

Лично мне было не по себе.

Тотем зубасто зевнул и спрыгнул, не дожидаясь, когда его кто-нибудь снимет. На секунду он весь скрылся в облаке поднявшегося песка, но это его не смущало. Отфыркнулся только.

— Отлично! Сейчас поедим, а потом можно будет посмотреть, что тут осталось от василисков.

Только этого не хватало!

— Ничего не осталось, я здесь уже был, — остудил кошачий пыл маг. — И мы вообще-то нападения ждем.

Пад пытался протестовать и уверял, что чувствует здесь магию, сильную и непривычную, но Эд его не слушал. Он устроил лошадей прямо на первом этаже, а нам указал двигаться в левое крыло. Там по винтовой лестнице вниз. И еще по одной лестнице, широкой и застеленной ковром. Правда, на нем виднелись пропалины и пятна крови.

Мы шли, и факелы с магическим огнем вспыхивали на стенах. Надо же, не ослабла магия, работает.

— Это ашья, — объяснил Эд в ответ на очередной мой вопросительный взгляд.

Так получилось, что мы шли совсем рядом, иногда даже его пальцы случайно задевали мои. Можно перекинуться парой слов, чтобы никто не слышал.

— Все произошло здесь? — спросила, кажется, одними губами.

— Да.

Надеюсь, где-то тут у него не лежат трупы.

Катакомбы выглядели живыми и вполне обустроенными. Широкие каменные коридоры, освещение, ковры… плохо работающие иллюзии фонтанов, разбитые статуи. Все было кое-как поправлено и расставлено по местам. Создавалось впечатление, будто кто-то старался навести здесь порядок.

— А кто напал на этот дворец? — тихо спросила я.

Насмешливый взгляд Эда заставил щеки заалеть. Он словно спрашивал: «Что, заинтересовалась василисками все-таки?».

Не то чтобы… просто этот дом… ведь дворец когда-то был чьим-то домом… вдруг стало жаль. Разрушенной и разграбленной красоты. И того, кто пытался тут все сделать, как оно когда-то было. Но может, я все придумываю и это какая-то ашья? Наша, например. Маг же говорил, что подобрал ее где-то здесь.

Вот только… он не василиск и точно не главный Змей, как там их титул. Почему тогда ашья ему подчиняется? Из благодарности, что ли? А призывается, когда нужна, тоже из благодарности?

Бред, так не бывает.

— Тот самый сосед, который потом влюбился в ашью, — нехотя ответил Эд. — Урод.

А я, возможно, его дочь.

Но Эд, кажется, не думал об этом, когда говорил.

Извилистый путь привел нас в почти целый зал. Точнее, неплохо восстановленный. Без окон, потому что находился под землей. Но магия давала разное освещение: дневное, будто настоящий солнечный свет, или желтоватое с коричневыми нотками. Эд выбрал последнее, и я проглотила зевок. Оно навевало сонливость.

В остальном зал удивлял немного непривычной мебелью, отсутствием подушек, разбросанных по полу, и беспорядком, будто сюда снесли уцелевшие вещи со всего дворца. Например, что тут делает вон тот мягкий цветастый плед? А светлый комод раньше наверняка стоял в покоях какой-то женщины.

Ашья принесла еду. Создавать ее из ничего необычная служанка, конечно, не умела, поэтому Эддар запасся продуктами.

— Спать будем здесь, — сообщил маг. — Доедайте и устраивайтесь.

Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, почти ничего не ел и иногда недобро поглядывал на дверь. Ощущалось напряжение. Ожидание. Готовность к битве. А еще чувствовалось, что ему не впервой. Я с трудом оторвала взгляд от мага и постаралась сосредоточиться на еде.

— Что, даже посмотреть нельзя, что здесь есть интересного? — Шанет сонно клевала носом и почти не прикоснулась к еде, а вот кот был непривычно бодр.

— Нельзя, — отрезал Эд. Смерил подопечных оценивающим взглядом и добавил: — Выход я зачарую.

Такой обиженной мордахи у Падишаха не наблюдалось, даже когда я сравнила его с мокрой крысой.

— Да Сарх вообще не знает о моем существовании! — взвыл кошак. — Тотемы — огромная редкость в наши дни!

Маг не то что ответа, даже взгляда его рыжую персону не удостоил.

Меня же волновало другое:

— Уверен, что он нападет?

— Я его чувствую, — процедил сквозь зубы Эд. — Он близко.

Шанет тихонько посапывала в уголке дивана. И хорошо. Ни к чему ей лишние страхи, девочка и так достаточно пережила.

Я же будто ледяной ком проглотила. Взгляд вновь впился в мага. Спокойный. Собранный. Мрачный. И… никогда не видела у него никакого оружия. Ох. Хоть бы его магия оказалась сильнее, чем сила Сарха! Что противоречит логике и здравому смыслу в целом. Наш враг — маг с рождения, насколько мне известно. А Эд… пару лет?

Пришлось больно укусить себя за губу, чтобы не думать о пугающих перспективах.

Укрыла Шанет тем самым цветастым пледом. Гладила кота, пока он не заурчал, а потом не уснул. Мурлыканье успокаивало, и я почувствовала, как тяжелеют веки.