потому что хитрому волку все это слишком понравилось.

Кончив одновременно с ним, почувствовала себя вполне удовлетворенной своей местью.

— Хочу остаться здесь на всю ночь, Ардо — пробормотала, когда Гроз увлек меня к себе под бок — Встретить рассвет.

— Встретим, кроха — долгий поцелуй в макушку.

Почувствовала, как волк аккуратно откинул волосы, чтобы снова коснуться языком пылавшей шеи.

Он зализывал мои раны, пока его руки нежно ласкали тело, убаюкивая в своих надежных объятиях.

— Спи.

Последнее слово подействовало как заклинание.

Но перед тем, как окончательно провалиться в сон, я вдруг с удивлением поняла, что можно быть свободной даже тогда, когда любишь.

И даже с меткой на шее, можно не чувствовать себя раненным зверем в капкане охотника.

Не чувствовать ни страха, ни парализующего ужаса.

Вместо этого — одна лишь любовь внутри.

И прав был этот Гриммо, любовь — это совсем не про боль.

"Не про душевную боль" — усмехнулась, поправляя саму себя.

Глава 30

Скрипучая дверь чуть не стукнула меня по носу. Благо, вовремя успела отойти в сторону.

Растрепанный, уставший домовой стоял на пороге, удивленно оглядывая меня с ног до головы.

Его вопросительный взгляд на мгновение задержался на нарциссе в моих руках, затем вопросительно скользнул по лицу и там и остановился.

— Госпожа Мрак, очень неожиданно видеть вас снова.

— Гроз.

— Что, простите?

— Госпожа Гроз — поправила я.

Кустистые брови домового удивленно взметнулись вверх.

— О-о — медленно протянул он — Примите мои искренние поздравления, Айса…

Справившись с удивлением, Арчибальд тепло мне улыбнулся и шире распахнул дверь, приглашая войти внутрь.

— На самом деле, я ненадолго — сообщила, все-таки переступая порог. — Просто хотела оставить это у вас…Если позволите, конечно — подняла высохший нарцисс, снова демонстрируя его домовому.

От меня не укрылось, как Арчибальд тут же смущенно опустил глаза, явно подбирая наиболее тактичную фразу для отказа.

— Боюсь, Айса, я не очень хорош в цветоводстве — неуверенно пробормотал он.

Облегченно выдохнула.

— О, не переживайте, это и не цветок вовсе — успокоила домового. — Это нарцисс. В смысле, клинический.

После этих слов, в старой коморке повисла напряжённая тишина.

Я с легкой улыбкой смотрела на домового в упор, пока его вычислительная машина пыталась совместись эти слова с нашими прошлыми разговорами и отыскать в них нужное объяснение.

Кажется, оно всё-таки нашлось — спустя минуту домовой молча забрал цветок из моих рук.

— Да, и еще кое-что, Арчибальд…

Присев на краешек кресла, покопалась в сумке и достала оттуда несколько стеклянных пузырьков.

— Я принесла для него стандартный уход. Ну, тот, к которому он привык.

Поставила на стол первый флакон.

— Это кислота. Простая, соляная. Ничего особенного. Поливаю раз в неделю. Это — ткнула пальцем в следующий флакон — жидкий огонь. И третий флакон, запомните, он голубого цвета, — это восстанавливающее зелье, чтобы он не умер… — осеклась, глядя на жалкий, весь скукоженный нарцисс.

Внезапно я, вдруг, поняла, что мне совершенно безразлично, что с ним станет.

Будет ли ему больно, будет ли ему хорошо и комфортно — плевать.

— Хотя знаете… Поливайте чем хотите, Арчибальд.

Домовой улыбнулся.

— Как я понимаю, ваш гештальт с бывшим окончательно закрыт, Айса?

— Закрыт — не сдержавшись, тоже улыбнулась домовому.

Собственное сердце пело.

И в нем теперь уже не было места ни для горечи, ни для боли.

В нем была одна лишь любовь.

Любовь цельная, всепоглощающая….Настоящая.

— Что ж. Тогда, с вашего позволения, ни зельями, ни кислотой, я предпочту не пользоваться.

Откинувшись в кресле, я безразлично пожала плечами, глядя, как домовой суетливо потащил цветок куда-то на кухню.

— Не желаете ли кофе? — выкрикнул уже оттуда.

Вообще, я собиралась отказаться.

Увы, кофе у домового был далеко не лучшего качества.

Но в этот момент, лениво блуждающий взгляд зацепился за уголок красного конверта, который виднелся из под края тумбочки.

Любопытство победило.

— С удовольствием — отозвалась, тихо поднимаясь с места.

Чтобы не издавать лишнего шума, на носочках подошла ближе к тумбочке и потянула край конверта на себя.

Внутри не было той суммы, что я оставила во время своего последнего посещения.

Сейчас там было лишь несколько скромных купюр, в то время, как на самом конверте неумолимо значилась внушительная цифра, что отделяла домового от свободы.

В этот момент из кухни донеслись шаги, я тут же торопливо вернула конверт на место и быстро отошла к своему креслу.

Не знаю почему, но все это меня волновало…

Может потому, что знала, каково это — не принадлежать себе, а может, и просто потому, что считала себя обязанной этому домовому…

Он ведь и правда мне помог.

Когда Арчибальд протянул мне чашку с кофе, взгляд сам собой опустился вниз. Край старого рукава слегка задрался, открывая моим глазам огромный синяк на старой, морщинистой руке.

— Арчибальд, вас что, бьют ваши хозяева? — напряженно спросила, забрав чашку из его рук.

Прищурившись, я вперила в домового внимательный, колючий взгляд.

Только сейчас я увидела ссадину у самого уха, увидела и небольшую красную отметину, которая виднелась из под ворота кофты.

Ответ и так был очевиден.

Но домовой, смутившись, тут же натянул рукава до самых пальцев, поправил воротник, и весь превратился в натянутую до предела струну.

Тронь — оборвется

— Предположу, что ваши хозяева еще и отбирают у вас честно заработанные деньги. Это так?

— О, вам не стоит об этом беспокоиться, госпожа Гроз — быстро заговорил Арчибальд. — Уверяю вас, все в полном порядке.

Молча указала домовому на кресло.

Тот послушно в него сел.

— Я и не собираюсь беспокоиться, Арчибальд — спокойно возразила — Мне просто хочется позлорадствовать вашей беде. В терапевтических целях. Не откажете в такой милости?

Арчибальд весь сплошь густо покраснел и, поерзав в кресле, дрожащими руками поправил склеенные очки.

Я его не торопила.

Лишь водила ногтями по изодранной обивке кресла, хлебала горячий, прогорклый кофе и терпеливо ждала.

Наконец, домовой все-таки начал свой рассказ.

Он не опускался до слез и до надрывных жалоб.

Этот бедный малый из всех сил старался сохранять последнее достоинство.

Арчибальд честно рассказал о том, что хозяева действительно отбирают у него все деньги.

Рассказал и о том, что иногда они его все-таки бьют, не желая мириться с его профессией.

Обо всем рассказал.

Под конец, немного сухо, отстранено домовой признал, что на вольную такими темпами ему действительно никогда не накопить.

И даже понимая это, он все равно копит.

Копит, потому что знает — стоит прекратить бороться и тебя с головой затянет в