он котёнка себе заберёт… у меня такой камень с души свалился! Булыжник прямо…

Потому что котёнку этому… Ему и правда дом нужен! И хозяин! Хороший, а не такой слабохарактерный, как я.

Не сказать, что мне приятно говорить о себе такое, но лучше так, чем опять врать.

Хотя Гериной бабушке я, получается, соврал. Сказал:

– Я не мог поступить иначе!

Но, может, это и не ложь? Я ведь и правда не мог! ||

▶ В общем, мне над собой ещё работать и работать.

А Роза – Герина бабушка – она на самом деле чудесная. Мы пока чай пили, я в неё чуть ли не влюбился, хоть она и старше меня на два века.

В конце уже так расслабился, что даже сказал:

– Приходите с Герой к нам в гости. Я вас со своей бабушкой познакомлю. Будете с ней дружить, как мы с ним.

А Роза так рассмеялась! Сама маленькая, сухонькая, а смех – обалдеть какой. Раскатистый, как у грузчика.

А потом говорит:

– Любезный мой мальчик, всенепременно!

В общем, странноватая она. Но хорошая, да. ||

▶ И моя Нина тоже хорошая. Как она меня тогда перед родителями защищала!

Не буду вдаваться, как мне от них влетело…

Да я и не запомнил почти. А то, что запомнил, вспоминать не хочу.

С мамой всё по старой схеме. Про папу вообще молчу.

Я думал, он меня сразу на месте уничтожит. Но увы. Не такой он человек, чтобы вот так – и одним махом. Для него это слишком гуманно!

Папа из тех людей, которые считают, что месть – блюдо не только холодное, но и, как говорит Нина, с фантазией. Чтобы голодающий непременно помучился в ожидании.

Он мне так и сказал:

– Ты у меня ещё своё получишь!

А я сразу поверил. Сел за стол и приготовился ждать.

Ну это если образно. А на деле просто почувствовал, что выговором дело не кончится.

Мама тоже не молчала. Кричала, что я бессовестный и как это можно вообще – родную сестру и чтобы вот так покалечить?

Я объяснял как мог, что не специально. Но разве меня кто-нибудь когда-нибудь слушал? Мама в итоге сказала:

– Ты свой лимит доверия уже исчерпал! Всё – точка!

И я сразу понял, почему врал. Потому что знал, что именно так и будет. Без тени прощения!

Я просто хотел украсть для себя немного времени – спокойного и счастливого.

Конечно, я всё понимал. Я же Библию читал! Не всю, но большими кусками!

Про расплату так точно знал. Просто в какой-то момент подумал, если уж начинать грешить, так почему бы не по полной программе. Врать, красть… что там следующее? ||

▶ А Леокадия Альбертовна… Я не думал, что она пойдёт ради меня на такое.

А она всё равно пошла! К нам домой, чтобы «лично попросить родителей изменить своё решение». Я ей сразу сказал, что вся эта затея безнадёжна и никакого разрешения они не дадут. Папа мне накануне так и заявил:

– Ты сестру угробил, так вот теперь готовься – будешь всю жизнь при ней рабом. Шага лишнего от неё не сделаешь, понял?

Понял, конечно! Я понял, что это и было то самое остывшее блюдо. И что ничего другого мне в жизни больше не светит.

Но Леокадия Альбертовна решила по-своему. Пришла вся такая – Жанна д’Арк. Они с мамой сразу на кухне закрылись.

Я только урывками слышал, что «так нельзя» и что «вы ломаете мальчику судьбу», а ещё «пожалейте ребёнка, он же тоже ваш сын». Слава богу, хоть папы дома не было. А то я не знаю, чем бы всё закончилось.

А так – практически ничем. Леокадию Альбертовну только жалко. Она потом из кухни чуть ли не выбежала – такая расстроенная. У неё натурально глаза блестели!

С одной стороны, я рад. Был рад. И счастлив! Чтобы простой учитель из школы и вот так за меня заступился!

Но в то же время злился. Она ведь своим приходом всё только усугубила. Это ведь моя мама! Она таких вещей не прощает.

Но Леокадия Альбертовна её вообще не испугалась. И когда уходила, сказала так – строго, но в то же время тоненько:

– Гриша – чудесный и бесконечно талантливый мальчик. Вы его не заслуживаете!

А мне вообще ничего не сказала. Просто погладила по щеке и ушла. И даже дверью не хлопнула. Аккуратно так, по-учительски закрыла.

А мама фыркнула и такая – Нине:

– Это что за фурия?

Нина только плечами пожала. Я думаю, потому, что она маму временами тоже боится.

А мама уже не на шутку завелась. Позвонила папе и стала кричать в трубку разное. Дескать: «Учитель, называется!» А он ей: «Это ещё надо выяснить, что там за учитель такой, раз она себе подобное хамство позволяет». Я этого не слышал, но уверен – что-то в таком роде папа и сказал.

А Нина тихонько шепнула мне на ухо:

– Прекрасная женщина эта ваша Леокадия Альбертовна. Такая молодая, а уже большой человек. Умница!

И вот эти Нинины слова – они были громче всех остальных слов, сказанных в тот день и потом ещё вечером. Потому что Нина – это Нина. Ерунду не говорит, в отличие от некоторых. ||

▶ И я ей, конечно же, поверил. Я и без неё это знал, что Леокадия Альбертовна умница. Но такие вещи – они лишними не бывают.

Но в школу на следующий день всё равно шёл с трепетом. Как она меня встретит? Что скажет после всего случившегося?

А она вела себя как ни в чём не бывало. Провела урок в обычном режиме, дала задание. И только потом, на перемене, сама ко мне подошла и сказала:

– Гриша, ты ни о чём не волнуйся. Тот вопрос с конкурсом – я его уже уладила.

Я прямо обалдел. Спросил:

– Как это?

А она мне:

– Иди, готовься побеждать.

И улыбнулась!

Вот тогда я и понял, о чём напишу. О том, как враньё делает из людей рабов. И как потом сложно вернуть утраченную свободу. Но если рядом есть близкий человек, не обязательно родной, а просто тот, кто тебе доверяет… Не фактам, которые против, а именно тебе, ничего не перепроверяя… Тогда да – можно всё изменить.

И даже если ты совершил что-то ужасно плохое – это тоже не конец.

Нет, можно, конечно, и так: сходить с ума и дальше творить чёрт-те что.