однажды не выдержал и тоже ему врезал. На занятии по боксу. Прямо в зубы ему дал – так, что звёзды брызнули. Ещё подумал – этим парадом моя жизнь и закончится. А Юрий Яковлевич только заржал. Вытер рот рукавом и сказал:

– Ну наконец-то наша Спящая красавица проснулась!

Тоже мне, знаток сказок! Вряд ли он вообще их в детстве читал! Скорее, пособие по живодёрству. Или «Майн кампф».

Кстати, они с Гитлером даже внешне похожи! Не знаю, может, какие дальние родственники. ||

▶ Но я и не шучу! Что тут смешного?

Просто я заметил, чем больше ужасов происходит в жизни человека, тем сильнее он становится. Как будто все эти ужасы на раны, как пластырь, налипают.

В итоге становится хорошо. Не холодно. И тело такое крепкое, прямо камень! Не знаю, почему так. Может, пластырь просто на ветру высыхает, а потом твердеет. Поэтому такая реакция. ||

▶ Помню, однажды ночью Шкраба сказал кое-что страшное. Мы тогда у костра сидели, болтали о всяком. Но его не трогали, потому что зачем? Шкраба всегда такой – чаще молчит, просто смотрит и скалится. Ну ещё ржёт иногда, когда младших бьют. А если старших – тихонечко так улыбается. Нежно.

А тут вдруг – раз – и заговорил. Спросил:

– А знаете, пацаны, о чём я мечтаю?

Тогда мне даже представить и то было страшно. Я же наивный был! Думал – о машине, наверное, как сейчас многие, или об айфоне новом. Такой почти все наши из отряда хотели.

Но не Шкраба. Он другое хотел. Всех в школе перестрелять!

Именно так – «всех» и «чтобы кишками наружу». Вот что он сказал! И такие глаза сделал – мечтательные.

Они у него и без того были странные – радужка светлая, а сам зрачок чёрный. Посмотришь туда – и тебя сразу затягивает.

Я его боялся – этого Шкрабу – не передать как. Но делал вид, что мы друзья. Так все делали! И смеялись хором. Чтобы он не заподозрил, что наши мечты дальше нового айфона не распространяются. ||

▶ Хотя я даже об этом не мечтал. Я мечтал о Малинке. И всё думал, как вернусь из лагеря другим человеком. Смелым, решительным, с синяками. Девчонки же такое любят!

И в том, что Малинка меня полюбит, я тоже не сомневался. Я не знаю, может, и хорошо. Может, я только потому и выжил там, что о ней думал. Если бы знал, что она в тот момент с Чернышовым целуется, наверное, умер бы. ||

▶ А если бы знал, что натворю потом, – тем более. Я бы точно умер! И никто бы тогда не пострадал.

Как вспомню Орехову – выть хочется. Как она лежала на полу и плакала. А сначала ведь разозлилась, когда я её толкнул. Она же, наверное, и не поняла ничего. Просто закричала:

– Гриша, ты что?

А я… Я просто нагнулся к ней и – бах – ослеп просто. Мне же сразу всё в глаза полетело.

Я не хотел, не хотел, чтобы так получилось. И Милена – она ведь ни при чём была! Её в тот день даже в классе не было! Просто случайно в коридоре столкнулись.

Я вот думаю, а если бы это Малинка была? Смог бы я её убить? ||

▶ А ведь Гера меня предупреждал. Давно, перед каникулами. Помню, мы как-то шли с ним и он сказал:

– Слушай, Звездочёт, ну что ты как маленький? Ты что, не видишь, что Малинке на тебя плевать? Ты ей сто лет не нужен.

А я так разозлился – не передать. Чуть не врезал ему. Хоть тогда ещё и не умел.

Каким-то краем сердца или мозга я понимал – Гера не врёт. По ней же видно было, что это не любовь никакая, а так… Игра! Как в куклы…

А мне она, стало быть, отвела особую роль. Самую почётную в своём театре! Дурачка Буратино. Ха-ха.

А дурачок Буратино делал вид, что так и надо. Потому что по-другому не мог. ||

▶ Я не мог тогда. Просто не мог. Мне нужна была хоть одна светлая полоса, по которой можно бежать и слушать музыку, забывшись от плохого. ||

▶ С родителями у нас – кошмар что творилось!

Папа меня затерроризировал. Да, я виноват был, не спорю. Не надо было врать из-за той горки. Но он и правда как с цепи сорвался. Даже бить пытался пару раз.

Ну, по крайней мере, делал вид.

А я ведь не знал, что это у него уже зреет, как Нина выразилась. Я думал, он как обычно – просто пугает. Ну и алкоголь, конечно, сказывался.

Вот это тоже странно. Он же раньше почти не пил никогда. Говорил, что пьянство – удел слабаков. А тут сам весь прямо-таки расслабился.

Мама всё пыталась его оправдать. Дескать, это последствия стресса – из-за Кристинки. А я думаю, что никакой это был не стресс. Это ненависть за него так говорила!

На маму я уже не сержусь. Она у меня нормальная. Вон Шкраба про свою рассказывал – там вообще чума! Вышла замуж за какого-то… то ли рэпера, то ли наркомана. И он теперь Шкрабу со́ свету сживает. Мало того что бьёт, так ещё и наркотики ему подсовывает.

Это он так жизни учит!

А Шкраба говорит, что у него кроме наркоты есть обо что убиваться. Я не понял, что это значит. Может, он хотел сказать «по отцу убиваться»? Тот просто умер рано. А до этого они хорошо жили. Шкраба вроде как даже отличником был. Пока мамаша с рэпером не связалась.

Ну, мне это было и неважно. Я про своё думал. Почему какому-то Шкрабе в жизни повезло больше, чем мне?! ||

▶ В том плане, что у него отец был нормальный. А не такой изверг, как мой. ||

▶ Иногда я себя не узнаю. В последнее время всё чаще бывает. Порой, как вспомню прошлый год – каким я был хлюпиком, – стыдно становится! А иногда взгляну со стороны на себя теперешнего – так вообще жить не хочется.

Мне и тогда не хотелось. Когда я из школы шёл. Я не хотел, чтобы кто-то умирал. Я просто хотел убежать подальше. И спрятаться от себя самого. Чтобы даже следа от меня не осталось.

А потом папа сказал:

– Иди и разберись с кем следует!

И