— Ты так странно говоришь… — удивленно проговорилаВиктория. — Саша, принеси мне воды.

На этот раз Александра встала и прошла в ванную комнату. Тамона включила свет, огляделась и почти сразу увидела на полочке под зеркаломзолотистую картонную коробочку с характерным черным трилистником. Александравзяла коробочку и вернулась в гостиную.

— Ты принесла воды? — беспокойно спросила ееВиктория. — Я очень хочу пить!

Александра Сергеевна ничего не ответила.

Она снова села на диван радом с подругой, достала из карманатонкие резиновые перчатки и аккуратно, неторопливо надела их.

— Саша, что ты делаешь? — Виктория в ужасенаблюдала за подругой.

Но та по-прежнему ничего не отвечала. Руками в перчатках онаоткрыла коробочку, достала из нее красивую банку с кремом, отвернула крышку,взяла немного крема на палец и нанесла на щеку Виктории. В этом движении былатакая удивительная забота — так любящая мать смазывает кремом лицо маленькогоребенка, прежде чем выйти с ним на зимнюю улицу.

— Что ты делаешь? — повторила Виктория, безуспешнопытаясь отстраниться, вжимаясь спиной в спинку дивана.

Александра Сергеевна ровными плавными движениями втиралакрем в ее бледную кожу.

Крем пах болотной тиной и увядающими цветами. Втерев его безостатка, она спрятала баночку в карман и тихо проговорила:

— Не бойся, скоро все кончится.

— Это не тот крем, — раздался вдруг за спиной унее громкий спокойный голос.

— Как не тот? — вскрикнула Александра и вскочила сдивана. В комнате неожиданно вспыхнул яркий свет. Александра Сергеевна намгновение ослепла, а когда зрение вернулось к ней, разглядела женщину среднихлет с довольно коротко подстриженными русыми волосами.

— Кто вы?

— Меня зовут Надежда Николаевна Лебедева, —спокойно ответила незнакомка, — только вам это вряд ли что-нибудь говорит.А крем, которым вы сейчас так заботливо намазали лицо своей подруги, —самый обыкновенный, без яда, говорят, очень даже неплохой. А тот, сядом, — вот он, у меня! — и она показала Александре золотистуюкартонную коробочку с черным трилистником.

Александра взвыла, как раненая волчица, и бросилась нанезнакомку. Однако на полпути ее перехватили сильные мужские руки.

Александра пыталась вырваться, но ее крепко держали за локтидвое крепких мужчин в строгих не по сезону черных костюмах.

— Спасибо, ребята! — с чувством проговорилаНадежда Николаевна. — Вы сработали отлично! И вы, Виктория, блестящеисполнили свою роль!

Виктория спустила с дивана полные ноги, села и проговорила сгоречью:

— За что, Саша? Ведь мы были подругами!

Так за что же, за что?

— Подругами? — переспросила Александра и горькорассмеялась. — Если бы ты знала, как надоела мне своей бесконечнойзавистью! Тебе все время, с самого детства нужно было все точно такое же, как уменя! И когда у тебя появлялась такая же игрушка, такое же платье, как уменя, — мне больше не хотелось играть со своей игрушкой и надевать своеплатье.

Когда в седьмом классе мне купили розовое кримпленовоеплатье, ты потребовала у своих родителей точно такое же. Оно смотрелось натебе, как седло на корове, и я подумала, что и мое так же ужасно.., больше яего не надела.

Ты превращала все, к чему прикасалась, в пародию, виздевательство!

— За это не убивают, — проговорила в наступившейтишине Надежда Николаевна.

— Вы правы, — Александра взглянула на нее синтересом, — за это, конечно же, не убивают.

Больше того — несмотря ни на что, я даже чувствовала к нейчто-то вроде привязанности…

* * *

Александра Сергеевна привыкла к Вике с детства. Сначала онане замечала Викиного странного желания иметь все то же самое, те вещи, одежду иигрушки, что у нее. С возрастом наблюдательная и неглупая от природы Сашаосознала, что Викины родители имеют гораздо больше возможностей дляудовлетворения прихотей своей дочери. Викин папа прилично зарабатывал, мама,как уже говорилось, хорошо шила. Она могла, один раз увидев красивое платье вмагазине или вообще на посторонней женщине в театре или в ресторане,скопировать его без труда. Раньше, во времена всеобщего дефицита, такое умениеценилось очень дорого, и Сашу удивляло Викино стремление покупать одежду вмагазине, причем точно такую же, как у нее. Тем более что Сашу родители небаловали, они никогда не могли ей простить, что она не мальчик. Папа ждал сына,он мечтал, как они вместе будут ходить на футбол и на рыбалку, он научитмальчика стрелять и купит боксерские перчатки. Мама тоже ожидала сына, ейхотелось, чтобы он был умным и талантливым, закончил школу с золотой медалью, аинститут с отличием и защитил диссертацию на какую-нибудь очень серьезную тему.В мечтах ей виделось, как идет она под руку с красивым рослым молодымчеловеком, и все вокруг завидуют ей, потому что у нее такой замечательный сын.Своим появлением на свет Саша очень разочаровала родителей. Папа вообще потерялк ней интерес, а мама так и не смогла перестроиться на воспитание девочки.

Саша рано почувствовала себя самостоятельной. Со временемона вышла замуж, ей хотелось попробовать, что это такое — семейная жизнь. Оченьскоро она поняла, что Beнечка не будет ей поддержкой и опорой, его самого нужнобыло поддерживать и воспитывать, а главное — кормить и одевать.

С Викторией они виделись от случая к случаю, аперезванивались часто, и это считалось дружбой. Вначале Александру раздражалоВикино слепое подражание, потом навалилось столько хлопот, что некогда было обэтом думать. Старым друзьям многое можно простить…

Когда выяснилось, что Виктория захотела такого же мужа, каку Александры, и, не найдя подходящего кандидата, положила глаз на Венечку,Александра Сергеевна даже обрадовалась. Конечно, не в первый момент, а когдаутихло неприятное изумление и душу перестал точить противный червячок. К томувремени Александра Сергеевна давно уже поняла, что от Вениамина нет совершенноникакого прока в семейной жизни, и его уход к подруге показался ей лучшимвариантом. В самом деле: не выгонять же мужа на улицу, не скотина все-таки… Даона и кошку бы никогда не выгнала. Но с другой стороны, Александра Сергеевнабезумно устала от Венечки, от его нудного голоса, от его неизменной втулки длякривошипа, и от самого кривошипа устала тоже. Ей требовалась передышка, так чтоВикины комплексы сыграли ей только на руку. Если бы Венечка ушел к какой-нибудьдругой женщине, Александра Сергеевна не на шутку бы забеспокоилась — вдруг унего есть какое-то тайное достоинство, которое она ненароком проглядела. Но сВикой все было вполне объяснимо, и Александра не стала волноваться, тем болеевся семейная жизнь подруги и бывшего мужа лежала перед ней как на ладони. Онадаже прикармливала иногда Венечку — так, по старой памяти, по доброте душевной.