И наконец, корейский и английский — не просто очень разные языки. Они соответствуют разным способам мышления. Согласно дипломатическим источникам, которые цитирует южнокорейская газета «Сеге Ильбо», президент Мун во время визита в Белый дом, состоявшегося за несколько недель до встречи в Сингапуре, потратил немало времени и сил, чтобы объяснить надувшемуся Трампу, что, «если переводить с корейского на английский буквально, изначальный смысл сильно искажается. Английский язык предназначен для точного описания причинно-следственных связей, тогда как в корейском имеются большие лакуны (blank spaces) для толкования. Это означает, что нельзя вырывать слова из контекста, потому что они обретают смысл только во взаимосвязи с тем, что идет до и после. Именно так следует поступать с заявлениями Северной Кореи» [141]. Помимо ангельского терпения, личной заинтересованности и осведомленности в корейском вопросе, Мун Чжэ Ин обладает глубоким пониманием нюансов северокорейского варианта в его слегка устаревшей форме благодаря своим родителям. Вне всяких сомнений, процесс подготовки к Сингапурской встрече не застопорился лишь благодаря своевременному и чуткому вмешательству Мун Чжэ Ина. Без понимания языка диалог невозможен.

Долгожданная встреча состоялась 12 июня 2018 года. В течение 60 лет — и даже за полгода до самой встречи — эта затея казалась столь же невозможной, как и… ну да, встреча между президентом США Дональдом Трампом и высшим руководителем КНДР Ким Чен Ыном. Впервые в истории действующий американский президент ветре-тился лицом к лицу с вождем Корейской Народно-Демократической Республики.

Результат этой встречи был во многом предсказуем: обе стороны были слишком настроены гнуть свою линию и по возможности игнорировать слова друг друга, чтобы чего-то достичь. В частности, было очевидно, что стороны вкладывают разный смысл в словосочетание «ядерное разоружение Корейского полуострова» и имеют разные представления о том, каким образом и в каком темпе это разоружение должно происходить.

Для Ким Чен Ына и Северной Кореи успехом было уже то, что эта встреча состоялась, поскольку это означает, что отныне КНДР рассматривают как равноправного участника переговоров с единственной в мире сверхдержавой. Прямого диалога с США страна добивалась десятилетиями. Дональду Трампу, постоянно живущему в облаке скандалов (как запланированных, так и случайных) и принимающему спорные решения как во внутренней, так и во внешней политике, заключение быстрой «сделки» с Северной Кореей дало бы очень нужное и своевременное повышение рейтинга и доверия к нему как политику и умелому «переговорщику». Таким образом, стороны объединяло стремление к признанию: в одном случае на государственном уровне, а в другом — на более личном. Поэтому они были в равной мере заинтересованы в том, чтобы привлечь к этой символической встрече как можно больше внимания журналистов со всего мира, что им более чем удалось. Однако если мы попытаемся стряхнуть историческую шелуху и волшебство момента, созданное вспышками тысяч камер, мы поймем, что это был обычный «визит вежливости», не принесший никаких конкретных результатов, помимо одностраничного совместного заявления, которое, учитывая его скромную длину, было еще более размытым и ни к чему не обязывающим, чем Пханмунджомская декларация [142]. Самым ценным, что получили стороны от этой встречи, стали несколько удачных и символичных фотографий великого события. Также стоит отметить, что Ким Чен Ын в обществе Трампа казался гораздо более напряженным, чем в компании своего южнокорейского коллеги, — а может, просто сам не мог поверить в происходящее, как и многие другие присутствующие.

Если верить Си-эн-эн, во время короткой, но тщательно спланированной прогулки с глазу на глаз Ким сказал Трампу: «Многие во всем мире подумают об этом как о фантазии… сцене из фантастического фильма» [143].

Ни одна из сторон не испытывала желания провести вместе больше времени, чем было запланировано. На самом деле они разошлись даже раньше — после того как Трамп в обычной манере заявил, что встреча прошла с таким успехом, какого человечество еще не знало [144].

Лишь время покажет, будет ли этот дипломатический спид-дейтинг иметь какие-то измеримые последствия. В настоящее время [145] новостное агентство Северной Кореи и западные СМИ сообщают, что Трамп и Ким приняли взаимные приглашения совершить официальные поездки в Пхеньян и Вашингтон соответственно [146]. Но чем бы ни закончилось сближение между Трампом и Кимом, последний уже сдержал данное населению обещание добиться экономического роста под защитным ядерным зонтиком. Тем самым он гораздо последовательнее выполняет свою «предвыборную» программу, чем многие из его действительно избранных коллег в западном мире. По возвращении домой национальные СМИ ожидаемо осыпали его похвалами как человека, благодаря которому переговоры оказались успешными (разумеется, автором дифирамбов было ЦТАК). Трампу же пришлось отбиваться от посыпавшихся со всех сторон обвинений в том, что он позволил Северной Корее дешево отделаться. Впрочем, кое-кто стал отзываться об американском президенте гораздо теплее, чем раньше: северокорейские государственные СМИ. Видеозаписи и фотографии со встречи опубликовали в Северной Корее лишь спустя два дня. В ходе тщательно подготовленной, взвешенной и постепенной кампании бывший «слабоумный клоун», «ходячий труп» и «подстрекатель к ядерной войне» незаметно обзавелся наивысшим званием, которое могла предложить ему северокорейская пропаганда: Верховный руководитель США (USA's Supreme Leader). Впрочем, некоторые верховные руководители все же верховнее других, и звездой переговоров в глазах северокорейского общества остался Ким Чен Ын. Трамп и историческое рукопожатие появились в специальном репортаже, который состряпал государственный телеканал, лишь на 20-й минуте [147].