– Вот эта дрянь и рассылает во все концы своих помощников, чтобы искать нужный предмет торговли и спрос потусторонней нечисти удовлетворять, – продолжала та золушка, что стояла слева. Все повернули головы в ее сторону. – А нужны им именно ведьмы в беде. Те, которые от безысходности магию свою готовы продать. Да не в виде заклинаний, зелий или помощи, а как чистую энергию, непосредственно из внутреннего источника взятую.

– Времена тогда тяжелые были, многие ведьмы по дорогам рыскали в поисках куска хлеба, некоторые даже на темную сторону переходили и брались наводить порчу или сглаз. У меня тогда у очага трое голодных сидело, а чародей этот с жезлом, который, сделавший этих троих, растворился в туманной дали. На что только не пойдешь ради тех, кто возле твоего огня греется, ведь к очагу силы допускают только самых родных, ближе которых нет. – Уголек вздохнула. – Я и согласилась силу свою продать. Подписала контракт, у жмотихи получила тайное имя демона. Начертила пентаграмму и провела ритуал. Вызвала я, значит, по договору покупателя. Он оказался не настолько отвратительный, как я думала, пригожий, видный собой, богатый, сильный демон, высший. Провела я с ним ночь и отомстила ему по полной, как полагается. Всю ночь мстила без устали. – Золушка покосилась в мою сторону и передумала рассказывать про подробности ночной мести. – А наутро я ему все и рассказала про троих голодных у очага, дура!

Я в ужасе раскрыла рот.

– И он позарился на ваш очаг? Чтобы отобрать силу?

– Если бы! – хмыкнула Уголек. – Сама отдала, овца безрогая!

– Как это? – не поняла я. Какая же ведьма добровольно откажется от силы?

– А так! Услышав о том, что я делаю это ради детей, эта з-з-зараза потусторонняя мне помогла.

– Демон вам помог? – Я была в недоумении, что же плохого в помощи.

– Да! Чем больше он решал мои проблемы, тем больше я в него влюблялась! Для меня ни в чем не было отказа, нечисть исполняла все мои желания за ночь мести! И какие эти были ночи! Не забыть! Я ему верила, он говорил мне, что любит, врал, что втюрился в меня с первого взгляда, словно мальчишка. А я все больше и больше доверяла ему, влюблялась в него. Дошло до того, что я очутилась в его дворце в подземном измерении! И стала властвовать там, будто королева, а он чуть ли не как цепной пес сидел у моих ног! И врал, врал, бесконечно врал, что он наконец-то спустя долгие годы нашел свое счастье! Говорил, что я его единственная… Как же! Во дворце нас семеро оказалось! – Уголек высморкалась в испачканный копотью платочек, остальные гризетки обступили подругу и успокаивающе поглаживали ее по тощим ручкам.

– Демонам нельзя доверять, запомни это, они всегда, всегда врут! Я хорошо помню последнюю ночь. Он был очень внимателен, нежен и мстил как-то по-особенному хорошо. Так он у меня и выпросил очаг, а я, глупая, отдала. Вот как я ему верила! Наутро, когда подошла к зеркалу, то увидела ЭТО, – бывшая чародейка ткнула пальцем в свое черное иссушенное лицо, – и его широкую безжалостную улыбку за спиной. Что может сделать ведьма без своей силы? Как ей защититься? Вот так я и оказалась здесь. Он вышвырнул меня из дворца, как ненужную использованную вещь. Потому что мой источник был пуст, а очаг погас…

«Ведьмы… – Холодок пробежал по коже, я вздрогнула. – Они все бывшие странствующие, лишенные своих очагов, высосанные досуха любвеобильными демонами. Мне крышка».

– ЗАТАПЛИВАЙ! – раздался подхваченный эхом далекий вопль. Я вздрогнула. Угольницы вскочили и забеспокоились. Красные глаза девушек-щепочек были испуганными.

– Прячься! – крикнули золушки и прыснули во все стороны, как тараканы от света.

Залязгали затворы, зазвенели цепи, зевы печей синхронно открылись. Оттуда пахнуло жаром и вырвались языки пламени. Сразу в подземелье стало светлее, но не настолько, чтобы прогнать весь мрак.

– Работать, твари! – Звонкий удар хлыста. – Госпожа желает принять ванну.

В колышущемся мареве показалась грузная, тяжело ступающая фигура.

Золушки разбежались во все стороны, их плачущий писк потонул в шорохе камней.

Каждая тростиночка схватила по куску угля и потащила его к печам. Силенок в истощенных ручках-палочках не осталось. Золушки, надрываясь, подносили уголь к пышущим жаром зевам печей и, бросив туда топливо, облегченно отбегали в сторону. Вытерев пот грязными руками, они хватались за следующий камень, и действия повторялись. Образовалось несколько верениц от угольных куч к печам. Девушки, как муравьи, послушно ползали туда-сюда.

Печи дымили, громыхали, скрипели и дребезжали трубы, по ним бежала разогреваемая вода. Из сочленений вырывались клубы пара, разгоняя их. Из марева вышел здоровяк.

«Низший демон, – определила я по тупой свинячьей морде. – Но раскормленный до безобразия».

Ростом демон был на добрый корпус выше меня и нависал грузной брылястой харей. Толстое пузо навыкате снизу поддерживал широкий кожаный пояс. Образ завершали маленькие красные глазки и полное отсутствие носа, вместо него две дыры – носовые пазухи, отдаленно похожие на свинячье рыло.

Свинорыл, как я окрестила толстяка, навис надо мной.

– Что тут у нас? Старая гнойница, – здоровяк произнес это слово вместо «гномиха», – прислала мне подарочек? – На меня пахнуло гнилостным дыханием. Отрезанный нос урода мешал ему правильно говорить, голос был гнусавый, словно после непристойной мерзопакостной болезни.

– Иди ко мне, малышка! – Демон, присев на корточки, протянул руки в мою сторону, желая, чтобы я бросилась в его объятья. – Приголубь меня.

Он хочет ночной мести?

– Да ни за что! – Я шарахнулась прочь.

– Не кочевряжься, все равно по рукам пойдешь!

Опыта у меня было мучительно мало, но памятуя рассказ гризеток, я даже и в голову не пришло согласиться на что-то подобное. Любовь к демонам теперь под запретом! Рука полезла в корсаж и достала флакончик с драконьим перцем.

Толстые, как сосиски, пальцы уже были в считанных сантиметрах от меня. Бросок меткий, зимой в старом замке мы с сестрами играли в снежки, я могла сбить ворону с колокольни. Ни разу не мазала.

– Дрянь! – взревел жирный, хватаясь за лицо, – ядовитая специя разъедала кожу.

– Ведьма! – Впервые это слово звучало оскорбительно. Из красных глаз лились крупные слезы, а из подобия носа – сопли.

В ярости Свинорыл схватил с пояса свое оружие. Кожаная лента засвистела в воздухе, я не успела увернуться, настолько стремительными были все движения низшего демона.

Плеть ударила по мне в первый раз. Мир вспыхнул яркой, яростной болью. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Ошеломленная, я стояла покачиваясь, колени подгибались. Этот удар, прошедший огнем через все тело, лишил сил.

Из кучи осторожно выползли угольницы и стали делать мне сигналы руками: «Беги! Беги!»

Я не успела отреагировать. Рука Свинорыла взметнулась во второй раз, перед глазами мелькнула перекошенная гневом морда. Оскаленные поросячьи клыки, изъеденная перцем кровоточащая кожа.