оценить риски, связанные с попыткой приручения дикого зверя. Мальчик принял решение дать шанс волчице, снять с нее часть вины, попробовать увидеть в ней друга, которого потерял. «Они же животные. Невозможно было предположить, что они вообще пересекутся», — говорил он себе. Иван ушел от могилы Цили с тяжелым сердцем, но с душой, полной необъяснимой надежды. Он видел необыкновенную связь между волчицей и собакой. Акт насилия, объединивший их в дикой жестокости, ставший результатом смерти одной из сторон. Идеальная биологическая модель, эталонное «убей или умри». Циля для него отразилась в волчице, стала важнейшей ее составляющей.

Часть 3. Бодрствование

Глава 1

Гроза проснулась в одном из собачьих вольеров. Старик укрепил его за ночь, заколотив все щели добротными досками, не поскупившись ни на древесину, ни на гвозди. Более того, он обмотал вольер рабицей, очень твердой и прочной, которую не перекусил еще ни один из его сильнейших псов. Он обустроил место для зверя так, как делал бы для крупной, склонной к побегам лайке, готовой на все, лишь бы вырваться со двора. Бывший охотник учел даже возможность того, что волчица, немного набравшись сил и окрепнув, захочет сигануть через высокую дверь вольера и протиснуться между крышей и сеткой. На месте, где обычно оставляется щель для проветривания, была прикручена такая же сетка, как и на внешней стороне. Вольер стоял не на земле, а на досках, под которыми на метр в глубину уходил слой цемента. Раньше здесь жил лучший из охотничьих кобелей во всей деревне, вероятно, родственник Цили, который во время течки у сук рвал цепи, проскальзывал в местах, где другая собака не догадалась бы пролезть, сигал через заборы и иногда прокапывал лазы под ними. Он был невероятно умен, хитер и проворен. Стоило ему сбежать за пределы двора, все местные дворняги и собаки, которых не прятали в сараях, через некоторое время рожали щенков с характерной для него рыжевато-бурой шерстью и хвостами-калачиками. Владимир звал того безобразника Плутом. Сейчас пес был уже стар, его пыл утих, юность давно ушла. Он стал мирным и тихим, даже на кошек не бросался. Жил недалеко от лачужки, у соседей. Владимир отдал его, когда перестал ходить в лес. Тем не менее Плут помнил своего старого друга и никогда не упускал возможность доброжелательно лизнуть руку Владимиру или встретить его радостным лаем.

В общем, с содержанием сложных и сообразительных псов старик был знаком. Другое дело — волк. Он видел их в неволе только на притравочных станциях, озлобленных и обезумевших. Там зверей запирали в чугунные клетки, чтобы изредка выпускать на свет с цепью и крепким ошейником на пользу молодым охотничьим псам.

Старика уже не раз посетила мысль, что он ошибся, позволив Ивану самому решать, что делать с волчицей. Задача, которую он поставил перед собой, была уж очень сложна. Гарантий на успех нет. Волчица хоть и была молода, но уже давно выросла из слепого щенка, которому еще можно разъяснить, кто друг, а кто враг.

Владимир сплюнул и достал из кармана сигарету, зажигалка пригрелась в другом кармашке у сердца. Вспыхнул огонек, и старик закурил, прохаживаясь между вольерами, подолгу задерживаясь у волчьего. У зверюги был теплый настил из свежего сена, собственная, сколоченная им самолично будка, чистая вода и тушка курицы в миске. Всего вдоволь, ешь, пей, спи, поправляйся, только вот волчица отказывалась принимать подачки старого охотника.

Гроза все еще была очень слаба, но гордость в ней жила львиная. Она даже не притронулась к еде, каждый раз во время спазмов в желудке отводя голову в угол вольера. Она не хотела есть при старике, он пах дымом и ее кровью. Оба запаха не внушали ей доверия. Задние лапы ныли и пульсировали, а тело будто бы горело изнутри. Белая волчица никогда не рассказывала, что может быть так больно.

К старику подбежал мальчишка с блестящими от волнения голубыми глазами. В руке он держал тушку убитого жирного кролика, купленного у соседей.

— Дедушка, может, она больше привыкла к крольчатине, а не к птице? Вдруг ей просто непонятно, что курицу можно есть?

— Даже если это так, осторожней с руками, Иван! Не суй их в пасть к дикому зверю. Повторяю еще раз, она хоть и раненая, но волк, а значит, запросто тебе полкисти отхватит, — последовал ответ старика.

— Я знаю, дедушка. Спасибо тебе, что позволил мне попробовать с ней поладить, я очень благодарен, — сказал Иван и улыбнулся.

Владимир продолжал курить и промолчал. Он не торопился радоваться. Сигарета медленно тлела между его пальцев, а пепел, падая на землю, обжигал зеленые травинки, заставляя их склонять поседевшие носики к земле. Он был напряжен и прятал сильное волнение за внешним стоическим отношением к вопросу безопасности внука.

Мальчишка подошел вплотную к вольеру. Волчица не сдвинулась с места, упершись мордой в дальний угол. Иван осторожно взялся рукой за дощечку, предназначенную для того, чтобы проталкивать еду к зверю, при этом не контактируя с ней. Услышав скрип, Гроза резко, совершенно по-волчьи развернулась и вцепилась зубами в первый попавшийся мягкий объект. Ее острые большие клыки глубоко вошли в плоть кролика, на месте которого вполне могла оказаться рука Ивана. Волчица начала яростно трепать добычу и утащила тушку в конуру, где принялась разрывать ее на куски и есть. Кролик оказался очень похож на зайцев, которых Белая волчица приносила им еще в логово, но мясо у него было гораздо более мягкое, нежное и приятное, оно будто бы таяло в пасти. Гроза довольно заурчала и жадно облизнулась.

Иван, конечно, отпрянул, когда волчица хапнула кролика, но не испугался. Ее реакция была быстрой, но предсказуемой. На лице Владимира же выступил пот. Старик был готов мгновенно перерезать глотку несговорчивой лесной зверюге. Он едва сдержал себя, чтобы не броситься на помощь Ивану. Тем не менее он уважал решение, принятое внуком.

Мальчишка не уходил от решетки, а терпеливо ждал, пока волчица насытится и сама выйдет к нему.

Он был настроен крайне оптимистично, даже слишком. Расправившись с кроликом, Гроза притаилась в темной безопасной будке и уснула, свернувшись калачиком. Ее желудок наполнился пищей, и по телу разливались волны тепла. Она и не думала выбираться навстречу мальчишке, провонявшему человеческим жилищем и табачным дымом. Он ей не нравился и пугал, вернее, не вызывал доверия. Для него не находилось поводов. Волчица берегла силы, для того чтобы придумать хитроумный план побега из тесного пространства, а пока она отдыхала.

Владимир, выкурив