Рита, Улита, Гроза — все они его предали, хотя должны были любить, просто обязаны!

— Чего ты воешь? — спросил Саня. Парень никак не мог понять, что так расстроило Ивана. Волк никогда не казался ему хорошим компаньоном и питомцем. — Она же дикий зверь, родилась в лесу, куда ей твоя клетка? Пусть бегает по тайге, зайцев ловит.

— Она была моя! Я хотел сделать ее домашней.

— Ну и дурь, Ваня, ты придумал. Зачем тебе зверюга, которая задрала твою собаку?

— Они похожи…

— Я тебя уважаю как товарища, но ты, Ваня, самый настоящий дурак. Получилось почти как в сказке: Иван без царства и потрепанная жизнью злобная волчица. Заведи собаку, честное слово. Я понимаю, почему тебе так грустно, но из этого ничего хорошего не вышло бы, все тебе говорили. Как успокоишься, приходи. Может, в карты поиграем.

С этими словами Саня ушел к себе, оставив немного успокоившегося Ивана с дедом. Мальчишка выглядел подавленно. Он, казалось, нашел смысл в своей жизни, отдавал всего себя изучению вопроса, но в итоге остался у разбитого корыта.

Глава 3

Несмотря на полный провал мероприятия по перевоспитанию волчицы, мальчик решил продолжить изучать животных и природу их поступков. Волки вызывали у него особый животрепещущий интерес по понятным причинам. В старой лачужке нашлась пара книг, которые он еще не успел прочитать. Их изучению он посвящал долгие бессонные ночи, сидя с карманным фонариком у обеденного стола. Иван проникся атласами и охотничьими руководствами, заметками, сделанными рукой его деда, и рассказами Владимира о его встречах с лесными обитателями. Иван не понимал лишь одного: зачем охотиться ради удовольствия. Он не желал быть причастным к убийству зверей, если того не требует ситуация. Дед учил его бережному отношению к природе, ценности жизни даже самого маленького создания.

Ночь. Иван по своему обыкновению сидел за столом с книгой и фонариком. На этот раз он смог раздобыть полевой журнал, который вел один приятель Владимира, когда они вместе помогали охотникам из соседней деревни избавиться от стаи волков, терроризировавшей их стада. В нем мужчина фиксировал весь процесс их путешествия и пребывания вне дома. Человек был тогда еще молод, что прослеживалось по бодрому стилю повествования и обилию нецензурных выражений, адресованных старым промысловикам. Автор восторженно описывал дом, в котором они с Владимиром остановились, в основном хозяйку этого милого маленького кирпичного сооружения, внешне не особо примечательного. Мужчина во всех подробностях описал щи, которые попробовал в нем, не сумев скрыть свое восхищение хозяйкой. После следовала пара страниц разврата, которые Иван читал с интересом, но краснея и прикрывая лицо ладонями. Наконец он дошел до сути.

Сегодня первый день на охоте. Старики собрали ружья и красные флажки, будем устраивать облаву. Волки приходили ночью и съели трех овец, остальных погрызли и перерезали. Совсем обнаглели, сволочи! Я видел одного, как раз когда мы выбежали на лай собак, которые охраняли стадо. Он был огромный и худой, как смерть. В темноте блестели одни глаза, точно дьявольские огоньки, танцующие в ведьминском костре. Я таких никогда не видел, а взгляд вообще леденящий душу, волк и не моргал вовсе. Посмотрел на меня и в лес шмыгнул, в ночь. Умный и осторожный, зверюга. Знал откуда-то, что при мне ружья не было. Не знаю, как оно тут у нас пойдет с охотой, но чувствую, что еще с Вовой натерпимся. Баек правнукам хватит, чтобы рассказывать.

Курят мужики страшно, от них весь лес скоро разбежится. Тут только пень не учует, страшно воняет дымом, как от пепельницы! Кашляем оба, Вова столько не выкуривает, но старается и страшно хочет впечатлить охотников. Он парень умный, но выглядит это смешно! Помогаем расставлять флажки, наматываем их километрами, устали, передвигаемся на вездеходе.

Утром выходим на волка, готовимся, высыпаемся. Поели щи хозяюшки, я бы ее и сегодня отблагодарил, но нужно рано вставать, боюсь, потеряют нас. Вова волнуется, не спит.

Охота закончилась, мы все дружно были посланы к чертовой матери. Вернемся в свою деревню, тут место гиблое. Ни одни щи не стоят стольких усилий. Я замерз, как псина под забором в дождь, Вова переругался со всеми мужиками, послал их, в ответ получил по морде, чуть носа не лишился, кровь долго текла. Что с волками? Будь они прокляты, эти волки! Умные, суки, жалко в них стрелять… облава провалилась, провели нас серые, обошли все наши ловушки и не попались людям, ушли, что ли, куда-то. Только вот почему-то старого самого с собой не взяли. Он вроде и на больного не был сильно похож.

Большой такой волк, наверное, тот, которого я ночью видел. Он ногу в капкане потерял, перебило. Я к нему подходить боялся — взгляд у него осознанный и пронзительный, прямо как у моего бати. А я думал, почему говорят «волком глядишь». Вот же он, волк! Матерый, скалился и бросался на мужиков, пытавшихся подойти. Вел себя достойно, хоть и нога вся в крови была. Он, видимо, не успел ее отгрызть, но пытался. Животное красивое, гулял бы себе по горам-лесам, никого не трогал, стада не резал — никто бы его не тронул, а так пристрелили, как паршивого пса, и в деревню отвезли, трофей, понимаете ли, нужен.

Стая ушла, больше не видели их местные, но в ночь нашего отъезда где-то неподалеку выла волчица. Так печально, будто плакала, я думал, что и сам зарыдаю, до того грустно звучал ее голос. Наверное, звала любимого, а его уже и нет вовсе… в общем, на волка я больше не пойду, Вова тоже открестился, наохотились мы на серых. Глаза у них умные, даже не как у собак, больно на человеческие похожи. Впредь стрелять волков не буду, пока в мой огород не полезут, там уж посмотрим.

Мальчишка не много узнал из хроник той охоты, но вспоминал о своей серебристой волчице. Она нечасто смотрела на него, но когда это происходило, у него и правда по телу пробегали мурашки. Было в ней что-то особенное. Иван сравнивал свои впечатления от общения с волками с записями и приходил к выводу, что они похожи, но больше данных не было. Обоим недоставало глубинного понимания поведения и психологии животного. Иван мог понять, как можно восторгаться зверем, бояться его или ненавидеть, но при всем желании был не способен понять его, разгадать мотивы и мысли. Он провел рукой по корешку тонкого полевого журнала