— Все имеют право на существование, даже осы искорпионы. Ты сама столько лет втолковывала этот урок кровожадным пандионцам.Что же заставило тебя переменить свои взгляды? — Сефрения отвернулась отнего. — Пожалуйста, не упрямься. С тобой что-то не так, а твои беды — этомои беды. Давай вытащим твою проблему на свет и взглянем на нее вместе.

— НЕТ! — И она, круто развернувшись, ушла.

— У этой истории нет реальной основы, — говорилИтайн, когда они ехали по бесконечной пустыне, протянувшейся под пасмурнымнебом.

— Такие истории обычно самые лучшие, — заметилТелэн.

Итайн коротко улыбнулся.

— В тамульской культуре всегда существовало немалопреданий о сияющих. Вначале это были обыкновенные страшные рассказы, но есть втамульском характере черта, которая заставляет нас доводить все до крайностей.Примерно семьсот лет назад некий не слишком одаренный поэт решил переделатьлегенду. Вместо того, чтобы сосредоточиться на ужасе, исходящем от дэльфов, онпредался сентиментам и углубился в их чувства. В дурных виршах он многословнооплакивал их одиночество и отверженность. К несчастью, он обратился кпасторали, и к прочим его выходкам прибавилась слезливая сентиментальностьэтого жанра. Самым знаменитым его трудом стала длиннейшая поэма под названием«Ксадана». Ксадана была дэльфийской пастушкой, которая влюбилась вобыкновенного юношу, тоже пастуха. Поскольку они встречались при свете дня, всебыло прекрасно, но каждый вечер Ксадана вынуждена была скрываться, дабы не выдатьвозлюбленному своей истинной природы. Это в высшей степени длинное и скучноетворение, изобилующее мрачными многословными пассажами, в которых Ксаданасетует на свою горестную участь. Словом, чудовищная стряпня.

— Судя по тому, что говорили прошлой ночью эти туманныесущества, они сами называют себя дэльфами, — заметил Бевьер. — Еслитамульская литература также использует это слово — нет ли здесь какой-нибудьсвязи?

— Быть может, и есть, сэр рыцарь, — отозвалсяИтайн, — но свидетельств ее не сохранилось. Предания происходят изглубокой древности, и я сомневаюсь, что все они порождены убогой фантазиейтретьесортных рифмоплетов. Считается, что город Дэльфиус расположен вуединенной долине высоко в горах Южного Атана. Дэльфы якобы принадлежат ктамульской расе и находятся в дальнем родстве с атанами, хотя и не обладают ихгигантскими размерами. Если верить нашим поэтам — хотя лучше не верить, —дэльфы были мирным пастушеским народом, который вслед за своими стадами вошел вэту долину и оказался в западне, когда сошедшая лавина перекрыла единственнуютропу, ведущую во внешний мир.

— Такое вполне возможно, — заметил Улаф.

— Зато дальше эта история громоздит одну нелепость надругую, — сухо сказал Итайн. — Нам сообщают, что посреди долиныимеется некое озеро и оно-то и стало источником дэльфийской странности. Этоозеро светится, а поскольку других источников воды в долине нет, дэльфы и ихскот вынуждены пить из него и купаться в нем. История утверждает, что оченьскоро и они сами начали светиться. — Он едва заметно усмехнулся. —Должно быть, они недурно экономят на свечах.

— Но ведь так не бывает, верно? — скептическиосведомился Телэн. — Не могут люди светиться в темноте только потому, чтоони что-то съели или выпили.

— Я не ученый, молодой господин, так что можешь неспрашивать меня, что возможно, а что невозможно. Быть может, причиной этогосвечения был какой-то минерал или, скажем, водоросль. Довольно искусноеобъяснение воображаемого явления.

— Но ведь эти люди прошлой ночью и впрямь светились,ваше превосходительство, — напомнил Келтэн.

— Да, и я изо всех сил стараюсь об этом забыть. —Итайн оглянулся через плечо. Сефрения отказалась даже слушать разговор одэльфах, и сейчас она и Берит ехали чуть поодаль от остальных. — Знаете,отношение леди Сефрении к дэльфам довольно обычно для стириков. Само слово«дэльфы», как правило, приводит их в безумную ярость. Как бы то ни было,«Ксадана» завоевала огромную популярность, и, как всегда, нашлось немалоподражателей и последователей. Появилась целая отрасль литературы, посвященнаядэльфам. Назвали ее, естественно, «дэльфийской литературой». Серьезные люди непринимают ее всерьез, а дураки относятся к ней как и положено дуракам. Ну да вызнаете, как это бывает.

— О да, — пробормотал Бевьер. — В бытностьмою студентом мне пришлось перечесть гору отвратительных виршей. У каждогопрофессора был свой любимый поэт, и они пичкали нас поэзией сверх всякой меры.Пожалуй, именно поэтому я, в конце концов, решил перейти на военную службу.

К ним подъехал Халэд.

— Я не смею критиковать старших по чину, мойлорд, — сухо сказал он, — но решение съехать с дороги и срезать уголчерез пустыню кажется мне несколько неразумным, если учесть, что сегодня невидно солнца. Кто-нибудь знает, куда мы едем?

— На восток, — твердо ответил Вэнион.

— Слушаюсь, мой лорд, — ответил Халэд. — Есливы говорите, что мы едем на восток, — пусть будет так, даже если на самомделе это не так. Мы ведь должны быть уже довольно близко от границы?

— Да, она уже недалеко.

— Судя по вашей карте, граница между Кинезгой и Тамуломпроходит по реке Сарна, не так ли? — Вэнион кивнул. — Что ж, я въехална вершину вот того холма впереди и огляделся. На десять лиг во все стороны невидно никаких рек. Может быть, кто-то украл Сарну?

— Не вредничай, — пробормотал Спархок.

— Картография, Халэд, не слишком точная наука, —пояснил Вэнион. — Расстояния на картах указываются приблизительно. Мывыехали на рассвете и ехали по самому светлому пятну в тучах. Если толькокто-нибудь не переставил стороны света, именно там и находится восток. Мыпримерно каждый час сверялись с приметами местности и до сих пор едем в том женаправлении.

— Тогда где же река, мой лорд? — Халэд глянул наИтайна. — Какой примерно ширины долина Сарны, ваше превосходительство?

— Самое меньшее шестьдесят лиг. Это самая длинная иширокая река на всем континенте, и ее долина чрезвычайно плодородна.

— Значит, там много деревьев, травы и зелени? —Итайн кивнул. — Ни в одном направлении, мой лорд, не заметно и намека назелень, — объявил Халэд. — Сплошная бурая пустошь.

— Мы едем на восток, — не сдавался Вэнион. —Атанские горы должны быть к северу от нас, то есть слева.

— Да, мой лорд, может, так оно и есть, но у них нынчепроказливое настроение. Они спрятались в тучах.