– А тебе? – забеспокоился аррант. – Поешьсам!

Серый Пёс мотнул головой.

– Я когда-то на всю жизнь рыбы наелся…

Гвалиор молча нахмурился. Он-то знал, о какой рыбе говорилбывший мальчишка-тележник с рудничных отвалов. Ему вдруг стало совестно своегосытого тела, он подумал, что костлявого Пса холод наверняка пробирал гораздосильнее, чем его самого. А венн спросил Тиргея:

– Таркиму дали за тебя цену, поскольку ты много знаешьо горах и каменьях. Как вышло, что ты оказался здесь?

Аррант, дожёвывая рыбу, влез онемевшими ногами в штаны.

– Как раз в каменьях, друг мой, если ты имеешь в видусамоцветы, я разбираюсь не особенно хорошо. Я больше посвящал свои занятияизмерениям и счислению, потребному, дабы прокладывать ходы под землёй…

– Я слышал, – сказал Гвалиор, – ты неплохопотрудился, когда били колодец между шестнадцатым уровнем и восемнадцатым, гдепротекает река. Его уже начинали долбить лет десять назад, но дудки, говорят,не сошлись…

– Это была работа, которой я горжусь, – просто ответилТиргей. – Увы, мне не позволили довести её до конца. Я предложил Шаркутуустройство, с помощью которого вода сама себя поднимала бы к мельницам. Он неповерил, что такое возможно, и сказал, что вполне обойдётся силой рабов…

– Из-за этого тебя в забой и отправили?

– Нет. В своё время я постарался изучить всё связанноес горами… и, видимо, в определённой степени преуспел… себе на беду. Вчастности, меня привлекала тайна чёрного бальзама, отыскиваемого нанеприступных утёсах. Это очень могущественное лекарство. Я сам видел, каксмазанная им печень только что зарезанного барана срасталась, даже будучиизвлечённой из тела. А сломанная нога моего раба…

– Кого-кого?..

– Да. Моего раба. Он сломал ногу в пещере, помогая мнеперетаскивать снаряжение. Я смазал ему ногу чёрным соком горы, и кость зажиламного правильнее и быстрее, чем в обыкновенном лубке.

– А когда тебе самому покалечило ногу, – заметилПёс, – тебя чуть не добили.

– Увы, друзья мои, счастье воистину переменчиво… какпромолвил Посланник, ловя свои сандалии, удравшие из-под ложа утех. Так вот, ядаже позволил себе предположить, каким именно образом чудесное веществозарождается в недрах земли…

– В наших горах его до сих пор не встречали, –заметил Гвалиор.

– Я это тоже заметил. Шаркут и предложил мне попробоватьвоссоздать природный бальзам, заливая самородной смолой тела крепких рабов…живых рабов… с тем чтобы лекарство восприняло наибольшую силу…

– И что ты?

– Я отказался.

Надсмотрщик лишь хмыкнул:

– Если Шаркут пожелает, он сделает это и без тебя. Никтоему не помешает и не запретит. А то найдётся другой знающий человек,посговорчивей…

– Может, и найдётся. Но перед Небесным Судом я будучист.

Учёный аррант насчитал двадцать два спуска, происходившихпод ударами ледяных водопадов. О возможном возвращении назад походники неговорили, только у Гвалиора вырвалось:

– Не хотел бы я, чтобы все эти спуски превратились вподъёмы!

Наконец поток вырвался в очень большой зал. Об истинных егоразмерах судить было трудно, потому что пещеру почти сплошь заполнял лёд. Онлежал на полу, покрывал толстым слоем стены и потолок. Наплывы, наросты, целыеколонны сияли в свете фонариков прозрачной голубизной, а между ними, словнозаблудившаяся душа, угрюмо и жалобно завывал ветер.

– Вот это да!.. – внезапно изумился Тиргей. –Смотрите-ка! Вода не капала с потолка! ОНА БИЛА СНИЗУ!..

Действительно, ледяная колонна, возле которой он стоял,имела форму оплывшего огарка. Но огарка перевёрнутого: так, словно напрозрачный столб постепенно намерзали струи, взлетавшие вверх.

– А это что?.. – тревожно подал голос Гвалиор.Аррант и Пёс поспешили к нему. Нардарец стоял возле глыбы, имевшей вид почтиправильной полусферы. Внутри неё застыл вихрь густых красных капель. И… виселачеловеческая голова, словно острым клинком отсечённая от тела…

– Подземные мечи… – прошептал Пёс. И замер,прислушиваясь: не раздастся ли вновь еле слышное, но грозное потрескиваниекамня, предвестник смертоносного бедствия? Напарник-халисунец, сам вот такпотерявший обе ступни, рассказывал ему о тонких, словно волоски, трещинах, изкоторых со свистом вылетала неудержимая смерть…

– Там, где они появляются, всегда появляется ивода, – сказал Гвалиор. – Этот бедолага, похоже, угодил как раз подудар.

Аррант очень внимательно разглядывал голову, вмороженную влёд. Лёд был прозрачнее самого лучшего хрусталя. Он позволял рассмотреть и цветполузакрытых глаз, и каждую ресницу погибшего. И длинный шрам, навсегдаизуродовавший лицо. Шрам тянулся сплошной мертвенной линией от виска до виска,вместо кончика носа круглел бесформенный ком с корявыми отверстиями бывшихноздрей. Гвалиор отвёл глаза. Такими рубцами награждали каторжников меткиекнуты. Вроде его собственного.

– Кажется, ещё одной легендой меньше, – невеселопроговорил Тиргей. – Трудно, конечно, с уверенностью утверждать… Но средилюдей, якобы сбежавших на свободу через Колодец, мне называли халисунцаКракелея. По кличке Безносый…

Ни Пёс, ни Гвалиор не возразили ему.

Надежда на то, что рано или поздно впереди забрезжит дневнойсвет и откроется пусть сколь угодно головоломный, но выход – эта надеждапостепенно начала таять. Ко всему прочему, Бездонный Колодец на всём своёмпротяжении был не слишком широк. Походники не нашли гигантских подземных залов,где в нагромождении свалившихся глыб могли бы таиться оставшиеся незамеченнымибоковые ходы. Самой обширной была пещера, где они нашли голову Кракелея, но иеё почти всю заполнял лёд…

Счёта времени не потерял, кажется, только Пёс. Но и он небыл вполне уверен, сколько суток они путешествовали в Колодце. Много, наверное.Аррант с тревогой поглядывал на запасы масла для налобных фонариков. Мысль овозвращении посещала его всё настойчивей. Ещё не хватало, чтобы где-нибудьпосреди отвесной пропасти они лишились последнего света!..

Несколько раз в стенах подземного хода Тиргей замечалбирюзу. Потом стали попадаться ярко-голубые потёки, и с этого момента аррантотсоветовал товарищам пить воду из потока, вдоль которого они спускались:

– Если мои знания стоят хоть ломаного гроша, здесьповсюду залежи медных руд. И вещества, источаемые ими в воду, для человека сутьсмертельные яды!

Гвалиор проворчал:

– Мы, по-моему, здесь скорее от холода сдохнем, чем ототравы…

Аррант, словно в подтверждение его слов, сипло закашлял ивытер слезящиеся глаза. У себя дома он слыл опытным исследователем пещер. Онуходил под землю на полдня, а бывало – и на день. Никто не гнал его в темнотунедр, не грозил наказанием и не манил несбыточными надеждами… И он знал, чтоснаружи его ожидает ласковое, тёплое южное солнце… такое синее, синее небо…