В конце концов, мне грех жаловаться. Пока плавание идёт наудивление благополучно. В команде все живы и здоровы, если не считать«испанской болезни». Каждый день приходится готовить склянки с марганцовымраствором для одиннадцати человек, и каждому я должна сама делать промывание,что сильно обогатило мои представления об особенностях мужского организма. ОтецАстольф неизменно присутствует при сей процедуре, пользуясь случаем, чтобынапомнить пастве о последствиях безнравственности. Матросы охотно соглашаются,но, думаю, что до первого порта. Я же в такие минуты не устаю благодаритьсудьбу за то, что она сделала меня дурнушкой и избавила от самой низменнойстороны человеческого существования. Если я когда-то и задумывалась озамужестве, детях и превозносимых поэтами «plaisirs d’amour»,[28] то теперьменя на мякине не проведёшь. Merci beaucoup за такие plaisirs, я уж лучшекак-нибудь доживу свой век в старых девах.

Отец Астольф рассказывал об оспе, холере и чуме. С этимиболезнями бороться невозможно. Всё что остаётся — поглубже закапывать мертвецов,сжигать всю их одежду вкупе с простынями и молить Бога о милосердии.

24 марта, пятница

Двадцать седьмой день плавания.

Сегодня было много интересного, так что писать буду долго,хоть уже и очень поздно.

В кают-компании после обеда состоялся интересный разговор.Как обычно, рассказчиком был Логан. Его истории иногда бывают пусты илискабрёзны, но всегда занимательны. Нынче он был в особенном ударе.

Д. стоял вахту, так что слушателей было только трое: я, Проныраи Клещ. Артиллерист с сыновьями, категорически отказавшиеся от париков, ужевторую неделю столуются в матросском кубрике.

Беседа началась со спора между мичманом и писцом о самойбольшой добыче, когда-либо добытой корсаром. Поминали Френсиса Дрейка, галеоныс золотом и пузатые португальские караки, перехваченные на пути из Ост-Индии сбесценным грузом пряностей.

Ирландец дымил трубкой, с интересом слушая. Потом сказал:«Золото, пряности — всё это пустяки по сравнению с кушем, который Джереми Праттвзял в Сан-Диего».

Все посмотрели на Логана, а он грустно улыбнулся и покачалголовой: «Вы об этом даже не слышали. А между тем, это самая великая корсарскаяэкспедиция с тех пор, как зародилось наше ремесло. Капитан Пратт, упокой Божеего грешную душу, был великий человек. Таких больше нет. Хотите, я расскажу вамо Невезучем Корсаре?»

Мы, конечно, хотели.

Вот рассказанная история, как я её запомнила.

Капитан Джереми Пратт был английским приватиром (это то же,что корсар), самым опытным и отважным во всех испанских морях. По словамЛогана, который близко знал Пратта, ум и находчивость этого человека былиудивительны. Он наверняка затмил бы самого Моргана, если б не столь жеудивительная невезучесть, преследовавшая капитана во всех его предприятиях.Многие матросы из суеверия даже отказывались служить под его началом. И всё жеПратт пользовался у морского люда огромным авторитетом — из-за умения побеждатьвопреки пакостям Фортуны.

Если злой рок нарочно ему не гадил, Пратт всегда добивалсяпоставленной цели.

Если удача предоставляла хоть крошечный шанс — творилчудеса.

Если же всё оборачивалось против него — не сдавался ивыкручивался, как мог.

В этой связи Логан высказал одну мысль, показавшуюся мнеинтересной. «Есть три типа деятельных людей. Самые незамысловатые из них простоне упустят выгоды, коли она сама прикатилась им под ноги. Другие, разрядомповыше, всё время зыркают по сторонам — нет ли где какой добычи, и, чутьзавидев подходящую цель, набрасываются на неё. Но ценней всего люди особенногосорта, которые не ждут удачи и не высматривают её, а сами создают выигрышнуюситуацию — из пустоты, из ничего».

Именно к этой природе относился Невезучий Корсар.

История его неладов с судьбой восходит к раннему детству.Двенадцати лет от роду он упал с яблони и переломал ноги, отчего они пересталирасти. Другой на его месте смирился бы с долей калеки, но не таков был Джереми.Слабость нижних конечностей он восполнил силой плеч и рук. Гарри рассказал, чтос виду Пратт походил на краба: огромное массивное туловище с лапами-клешнями,на коротких кривых ножках. По вантам он поднимался с ловкостью обезьяны,подтягиваясь одними кистями. При абордаже первым перелетал на вражескую палубу,вцепившись в канат зубами. Ну а бегать среди моря особенно незачем и некуда,так что длинные ноги капитану были ни к чему.

«Про подвиги и злоключения Пратта можно рассказывать долго,— продолжил Гарри, — но я завёл речь про поход на Сан-Диего, так что не будуотклоняться».

Сан-Диего — порт на южноамериканском материке, откуда вИспанию дважды в год отправляется большой караван с золотом и серебром. Рудудоставляют в этот перевалочный пункт с рудников Перу и Юкатана, переплавляют вбруски, штампуют, грузят на галеоны.

Едва пошли слухи о том, что Англия вот-вот вступит сИспанией в войну, Пратт собрал на Барбадосе совет из авторитетных приватиров ипредложил дерзкий план: не дожидаясь объявления войны, собрать эскадру и взятькурс на Сан-Диего, откуда как раз должен был выйти очередной караван. Пока мир,испанцы не станут принимать особенных мер предосторожности. А после того как вЕвропе загрохочут пушки, кто станет разбираться, когда был нанесён первый удар— чуть раньше официального разрыва отношений или чуть позже? Опять же, изметрополии до Вест-Индии вести доходят не быстро.

Некоторые капитаны отказались, не пожелав рисковать. Есливойна не начнётся, те, кто участвовал в нападении, окажутся вне закона. Но всёже составилась эскадра из четырёх сильных кораблей.

Пратту, как всегда, не повезло. Хоть плодотворная идеяпринадлежала ему, адмиралом выбрали старого Сандерса, уже отошедшего от дел имирно выращивавшего сахарный тростник близ Порт-Рояля. А всё потому чтоСандерс, в отличие от Джереми, слыл счастливчиком.

Дальше — хуже. Старый Сандерс, которому наскучила береговаяжизнь, не только с охотой согласился, но ещё и пожелал поднять вымпел на«Бешеном» (так назывался корабль Пратта). Джереми перестал быть хозяином насобственном судне и в общем-то остался не у дел.

Вскоре после выхода в море эскадра попала в ураган, отбросившийеё до самой Эспаньолы. Пока чинили порванные паруса и сломанные мачты, пока шлидо Сан-Диего, время было упущено. Галеоны успели сняться с якоря и уйти. Нечегои говорить, что все в эскадре винили «чёрный глаз» Невезучего Корсара.