Я изумилась и чуть было не спросила: «Зачем это вам?» Однакововремя вспомнила, что капитан Дезэссар мечтает о дворянстве — об этомрассказывал арматор Лефевр. Та же болезнь, которой страдает мой сводный братецМёнхле. Никогда не могла понять желания прицепить к своему имени частицу «фон»или «де», как будто таким смешным манером можно действительно сделатьсяблагородней! Люди истинно благородные не нуждаются во внешних атрибутахдостоинства — оно обретается в их душе и неотделимо от неё.

7 марта, вторник

Десятый день плавания.

Ветер W, слабый. Облачно. За сутки пройдено 77 миль. Широта40°11’N.

Сегодня изучала лечение поносов алиментарного и нервическогопроисхождения. Оказывается, это очень интересно, особенно кровавая диареяэпидемического свойства. Эта страшная болезнь превратила не одно судно вкорабль-призрак, населённый мертвецами.

Провела в кают-компании, во время третьей вахты, первоезанятие с капитаном. Учила его пользоваться вилкой, держать столовый нож тремяпальцами, а также не чавкать и не хлюпать. Наука даётся ему с большим трудом,он весь вспотел. Тяжелее всего оказалось жевать с закрытым ртом. Беднягажалуется, что от этого начинает давиться.

Во время ужина он поразил офицеров свежеобретённымиманерами. Даже Логан, слывущий у нас в кают-компании «тонкой штучкой», не имелпонятия о салфетках. Когда Дезэссар важно вытер губы лоскутом белой ткани, застолом воцарилось гробовое молчание. Ещё удивительней всем показалось, чтокапитан не откусывает прямо от окорока, а отрезает ножом тонкие ломти. Теперь ия могу есть цивилизованно, не боясь вызвать осуждение или насмешку (хоть Кабани обозвал меня «мартышкой» за подражательство).

Очень надоела «солёная лошадь», которой на корабле кормятпять дней в неделю. По субботам подают сушёную треску, и лишь по воскресеньям бульонс куском свежего мяса. Пьют все сидр или красное вино. Коньяк или ром берегутдля особенных случаев. Впрочем, говорят, что перед сражением для храбростикаждому члену экипажа положена так называемая боевая порция.

8 марта, среда

Одиннадцатый день плавания.

Ветер NW, порывистый. За сутки прошли 112 миль. Широта39°24’N.

Медицинского учения сегодня не было. Отец Астольф сказал,что мозгам нужно давать отдых, тем более нынче день святого Филемона. Дообращения в христианство и мученической гибели в пучинах вод Филемон былактёром и большим любителем прекрасного пола. В его память у некоторых народовпринято в этот день выказывать женщинам знаки приязни и внимания.

Признаться, я рада передышке. За исключением часа, которыйушёл на то, чтобы познакомить капитана с тайнами носового платка, весь день япровела на палубе, вдыхая запахи океана и думая об отце, которого, с Божьеймилостью, я увижу всего через неделю.

9 марта, четверг

Двенадцатый день плавания.

Ветер SW и S. Ясно. В полдень повернули через фордевинд илегли на S. Курс на мыс Феншал.

Кровопускание производится так. Сначала к телуприкладывается скарификатор. Нажатием пружины выпускаешь двенадцать секаторов,которые моментально и почти безболезненно производят разрезы. На места разрезовставятся подогретые банки для высасывания избытка крови. После того, как банкинаполнятся целиком, до половины или до четверти (в зависимости от состоянияпациента), их нужно снять, остановить кровотечение прикладыванием тампона,смоченного в растворе спорыньи, и залепить ранки промытой рыбьей кожей. Сначалаотец Астольф заставил меня поупражняться на нём самом, потом вызвал боцманаВыдру, который очень любит лечиться и нечувствителен к боли. Теперь я знаю, чтоэта не столь сложная операция мне по силам.

Тот же день, вечер.

Я собиралась пустить кровь и капитану, цвет физиономиикоторого свидетельствует о перенасыщенности тела гуморами, но в это времямарсовый матрос закричал: «Парус!»

Ударил колокол, все бросились по местам. Скоро стало ясно,что это английский купец, трёхмачтовый флейт. Мы пустились за ним в погоню.

У нас лучше парусность и мы находились на ветре, поэтому, пословам Д., погоня получилась недолгой. Мне, правда, так не показалось.Понадобилось шесть с половиной часов, чтобы преодолеть жалкие полсотникабельтовых, отделявшие «Ласточку» от англичанина. Вначале я была возбужденапервой корсарской схваткой, но потом заскучала. Да и не было никакой схватки.Когда Кабан выпалил из носового орудия, взметнув столб воды справа от флейта,купец понял, что до темноты ему не дотянуть, и лёг в дрейф.

Д. и королевский писец отправились осматривать добычу. Яувязалась с ними из любопытства и присутствовала при переговорах с капитаном«Фортуны», бристольского судна, которое везло на Ямайку груз чугунных чушек.

Переговоры представляли собой тягучее и многословноепрепирательство из-за суммы выкупа. Д. угрожал, что посадит на «Фортуну» своюкоманду, а британцев запрёт в трюм и они проторчат в плену до конца войны. Ноанглийский капитан смекнул, что мы в самом начале плавания и не захотимсокращать своей экипаж ради старого корыта, гружённого чугуном. Кончилось тем,что мы получили вексель на голландскую банковскую контору, которая существуетспециально для таких случаев. Вексель забрал мэтр Клещ, мы вернулись на «Ласточку»и встали на прежний курс.

До чего же, оказывается, скучно ремесло корсара!

Я испытываю смешанные чувства по поводу случившегося. Содной стороны, жалко англичанина — он всё сетовал, что теперь владельцы спишутего на берег. С другой стороны, часть от этих 2800 ливров достанется мне иочень пригодится для уплаты долга «герру коммерциенрату».

10 марта, пятница

Тринадцатый день плавания.[24]

Сегодня, наконец, перешли к хирургии, которой я боюсь большевсего. Начали с переломов рук и ног — это самое простое из увечий, с которымимне придётся иметь дело. Я научилась: замешивать гипс; выправлять кость;накладывать шину. По-настоящему трудно только второе, особенно, если переломоткрытый. Отец Астольф принёс несколько щепок разной толщины, завернул их вбумагу. Которая изображала кожу, и мы долго исполняли странный ритуал. Он схрустом ломал деревяшки об колено, а потом я их «лечила», аккуратно распрямляя.Заклеивала порванную бумагу, клала шины, потом работала с гипсом.