Но если ты хочешь знать, к чему это приведет, то этого ясказать не могу.

Он кивнул:

— Знаю. Это беспокоит меня. Это как в операционной. Яне хочу ускорять события, но мне бы хотелось знать, куда я иду, какой следующийшаг. — Он улыбнулся ей. — Я привык планировать.

— Я тоже. Но такое невозможно планировать. — Икогда она улыбнулась ему, у них стало легче на душе.

— А почему бы и нет? — Теперь он шутил, и онаусмехнулась.

— Чего ты хочешь? Чтобы я подписала контракт?

— Конечно. Контракт о том, чтобы я мог в любой моментполучить твое восхитительное тело.

Их руки переплелись, и Мел радостно посмотрела нанего, — Я так рада, что ты остался на выходные.

— Я тоже.

Потом они направились в Центральный парк и бродили там допяти часов, затем пошли на Пятую авеню к гостинице «Стенхоуп» и передохнули вкафе.

Прошли еще несколько кварталов и вернулись, мечтая вновьуединиться в ее уютном маленьком домике.

Они лежали в постели и занимались любовью, а в восемь часовстали любоваться закатом, потом приняли душ и пошли поужинать в ресторан«Элен». Там было множество народу, половину из которых Мел знала, несмотря нато, что большинство знакомых на выходные летом уезжали из города. Сразу жечувствовалось, что этот модный ресторан является частью ее жизни; знаменитости,знавшие ее и которых знала она; радостные приветствия и вся напряженностьНью-Йорка, казалось, вполне устраивали ее. В Лос-Анджелесе существовалаподобная среда, но он не принадлежал к ней. Он был слишком занят своими делами,семьей и пациентами.

— Итак, доктор, что вы думаете о Нью-Йорке? — Онишли, держась за руки, по Второй авеню.

— Мне кажется, что ты любишь его, а он — тебя.

— Ты прав. — Она радостно улыбнулась. — Но,оказывается, я люблю еще и тебя.

— Хотя я не владелец студии, не политический деятель ине писатель?

— Ты лучше их всех, Питер. Ты — настоящий.

Он улыбнулся такому комплименту.

— Спасибо. Но ведь и они тоже настоящие.

— Они — совсем другое дело. Они лишь часть моей жизни,Питер. Существует другая область, к которой они не имеют никакого отношения. Доэтого я не встречала никого, кто понимал бы мою личную и профессиональнуюжизнь, которые одинаково важны для меня.

— Кажется, тебе удается справиться с обеими.

Она с улыбкой кивнула:

— Хотя это и не всегда легко.

— Что именно?

Он вдруг задумался о реакции своей дочери на его задержку вНью-Йорке. Он подозревал, что она заставит его поплатиться за это. Она всегдатак поступала.

Но Мел с улыбкой посмотрела на него, и они повернули на запад,на Восемьдесят первую улицу, вернулись в ее домик и, лежа в постели,проговорили до двух часов ночи.

На следующее утро они позавтракали в ресторане, а затемотправились в Гринвич-Виллидж на ярмарку.

В Нью-Йорке в летнее время почти нечего было делать, но этоих не смущало. Им просто хотелось быть вместе, и они часами бродили по городу,разговаривая о прошлом, о работе, о детях, о них самих. Казалось, они не моглинасладиться обществом друг друга.

В пять часов они с сожалением вернулись домой и в последнийраз занялись любовью. А в семь вечера на такси отправились в аэропорт. Инеожиданно время полетело слишком быстро. Не успели они зарегистрироваться, какбуквально через минуту им уже надо было прощаться, и они прижались друг к другуу выхода на посадку, ловя последние мгновения.

— Мне будет не хватать тебя. — Питер посмотрел нанее, безумно радуясь, что приехал в Нью-Йорк.

Его приезд изменил всю его жизнь, но он больше не боялсяэтого. Он приподнял пальцем ей подбородок, привлек к себе. — Ты обещаешьприехать в Аспен?

Мел улыбнулась и справилась со слезами, подступившими кгорлу.

— Мы приедем. — Но сама до сих пор непредставляла, как скажет об этом двойняшкам.

— Приезжай обязательно. — Он прижал ее к себе ипоцеловал в последний раз. И когда он исчез, Мел показалось, что он забрал еесердце с собой.

Путешествие в Мартас-Винъярд в одиночестве показалось ейужасно долгим. Она добралась домой уже за полночь, когда все давно спали. Мелобрадовалась этому. Ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать.

В ту ночь Мел долго сидела на веранде, овеваемая легкимветром и Прислушиваясь к умиротворяющему шуму океана. Волнение прошедшей неделипостепенно улеглось. Мел сожалела, что рядом с ней нет Питера. Но пока это былодаже к лучшему. Им необходимо побыть в одиночестве. Поездка в Аспен и так будетдостаточным испытанием. Она до сих пор не решила, когда и как сказать об этомдевочкам, но подумала, что лучше сделать это на следующее утро за завтра-"ком, чтобы дать им время свыкнуться с ее предложением. Они никогда прежде непокидали Винъярд в середине лета, и Мел знала, что это покажется им странным идаже подозрительным.

— Аспен? — Джессика с изумлением уставилась нанее. — Зачем нам ехать в Аспен?

Мел попыталась принять беспечный вид, но чувствовала, как унее сильнее забилось сердце оттого, что они застали ее врасплох, и еще потому,что она собиралась сказать им не правду.

— Это восхитительный горный курорт, и мы никогда небыли там.

Ракель хмыкнула, возвращаясь на кухню за кленовым сиропом, аВал с ужасом посмотрела на мать.

— Но мы не можем уехать. Все интересное происходитздесь, а в Аспене мы никого не знаем.

Мел спокойно посмотрела на младшую дочь. Ее будет легчеуговорить, чем сестру.

— Успокойся, Вал, в Аспене тоже есть мальчики.

— Но там совершенно другое дело. А здесь мы знаем всех!

У нее был такой вид, будто она вот-вот расплачется, но Мелдержалась решительно.

— Я считаю, что мы не должны упускать такуювозможность. — Вернее было бы сказать "я". Она чувствовала себявиноватой перед девочками.

— Почему? — Джессика следила за каждым еедвижением. — Что там, в Аспене?

— Ничего… Я хотела сказать… о, ради бога, Джесс,перестань вести себя как на допросе. Это дивное место. Там чудесные горы,множество молодых людей и масса развлечений, экскурсий на лошадях, пешком, рыбалка…

— Брр!.. — с отвращением прервала ееВалерия. — Я все это ненавижу.

— Тебе такой отдых пойдет на пользу.

Пришел черед практичной Джессики.

— Но это значит, что мы упустим часть летнего сезона вВинъярде. Ведь мы сняли дом на оба месяца.