— Мы поедем всего на две недели. Шесть недель мыпроведем здесь.

— Я просто не понимаю этого. — Джессика вышлаиз-за стола, явно встревоженная, а Вал разрыдалась и убежала в свою комнату.

— Я не поеду! Это самое лучшее лето, какое было у меня,а ты пытаешься все испортить!

— Вовсе нет… — Но дверь захлопнулась, прежде чем онасмогла договорить, и Мел с возмущением взглянула на Ракель, убиравшую со стола.

— Должно быть, это серьезно. — Она мудро пока чалаголовой, и Мел, раздраженно простонав, встала из-за стола.

— О ради бога, Ракель.

— Ладно, ладно. Можете не говорить мне. Подождем ипосмотрим, как через шесть месяцев вы выскочите замуж. Я никогда не видела,чтобы вы покидали Винъярд.

— Это будет чудесная поездка. — Она пыталасьубедить их всех, включая и себя, но ей хотелось, чтобы это было не так тяжело.

— Понимаю. А как поступите со мной? Я тоже должнаехать? — Эта перспектива радовала ее не больше, чем девочек.

— Почему бы вам не взять отпуск, не дожидаясь концалета?

— Меня это устраивает.

Хоть одна забота с плеч долой. Вал два часа не выходила изкомнаты, а когда появилась, чтобы встретиться с друзьями на пляже, то глаза инос у нее были красными от слез, и она явно не собиралась разговаривать сматерью. Через полчаса после этого пришла Джессика и застала Мел сидящей водиночестве на веранде и пишущей ответы на письма. Она опустилась на ступенькиу ног Мел и стала ждать, когда мать поднимет глаза от писем.

— Как получилось, что мы едем в Аспен, мамочка? —Она смотрела прямо в глаза Мел, и трудно было не сказать ей правду… «Потому чтоя влюбилась в этого мужчину, а он летом едет туда».

— Я подумала, что это может внести приятноеразнообразие в наш отдых, Джесс. — Но она избегала взгляда Джессики и невидела, как та внимательно наблюдала за матерью.

— А есть другая причина?

— Какая? — Мел тянула время, и ручка замерла надлистом бумаги.

— Я не знаю. Я просто не понимаю, почему тебе вдругзахотелось поехать в Аспен.

— Нас пригласили друзья. — По крайней мере, этобыла полуправда. Но все оказалось настолько трудно, как этого опасалась Мел, иесли Питер думал, что с его детьми будет проще, то он — сумасшедший.

— Какие друзья? — Джессика еще внимательнеепосмотрела на нее, и Мел сделала глубокий вдох. Не было смысла врать ей, всеравно она скоро это выяснит.

— Человек по имени Питер Галлам и его семья.

Джессику это ошеломило.

— Врач, у которого ты брала интервью вКалифорнии? — Мел кивнула. — С чего бы это ему приглашать нас вАспен?

— Потому что мы оба одни с детьми, и он очень любезнодал мне интервью, и мы стали друзьями.

У него трое детей примерно вашего возраста;

— Ну и что? — Теперь Джессика говорила с ещебольшим подозрением.

— Там может быть весело.

— Для кого?

Удар. Теперь она пришла в ярость, а Мел внезапнопочувствовала полный упадок сил. Вероятно, глупо заставлять их ехать в Аспен. ;

— Послушай, Джесс, я просто не желаю спорить с тобой.Мы едем, и все.

— У нас в семье диктатура или демократия?

— Называй как хочешь. Через три недели мы едем в Аспен.Я надеюсь, что вам там понравится, а если нет, считайте их двумя потерянныминеделями из вашего очень длинного, приятного лета. Могу напомнить вам, что увас еще масса времени на приятное пребывание здесь; вы можете делать, чтохотите, почти два месяца, а на следующей неделе у тебя и Вал будет вечеринка вчесть вашего дня рождения. Не думаю, что вам есть на что жаловаться.

Но Джессику это явно не устраивало, и она в гневе умчалась,не сказав матери ни слова больше.

И ситуация ничуть не исправилась, несмотря на роскошныйпикник на берегу океана в честь шестнадцатилетия Джесси и Вал. Праздник прошелчудесно, и все великолепно провели время, но после этого они еще большесердились на мать из-за предстоящей поездки в горы. К тому времени Мел надоеловыслушивать их жалобы.

— Как у тебя дела, любимый? — спросила она однаждывечером, лежа в постели и разговаривая с Питером. Они продолжали своителефонные диалоги дважды в день, сгорая от нетерпения увидеть друг друга.

— Я не сказал им. Еще есть время.

— Ты шутишь? Мы встречаемся на следующей неделе, —с ужасом проговорила она. Мел две недели выслушивала оскорбления со стороныдвойняшек, а он даже не начал подготовку своих детей.

— В некоторых вопросах надо все делать невзначай. —Он говорил совершенно беспечно, и Мел подумала, что он ненормальный.

— Питер, ты должен дать им время привыкнуть к мысли,что мы там встретимся, а то они будут ужасно удивлены и, вероятно, оченьрассердятся.

— С ними все будет нормально. Теперь расскажи мне осебе.

Она поделилась с ним своими новостями, а он сообщил о новойметодике, которую опробовал в то утро во время операции. Мари чувствовала себяхорошо и через несколько дней выписывалась из больницы, немного позже, чемпредполагалось.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя, любимый.

— Я тоже. — Он улыбнулся при мысли о скоройвстрече, и они еще немного поболтали. Но через четыре дня при встрече с Пам емубыло не до улыбок.

— Кого ты пригласил в Аспен? — Она выглядела оченьсердитой, глядя на него испепеляющим взглядом во время ужина. Питер сообщил обэтом Марку накануне, но мимолетом, когда тот уходил. Марк удивился, но у негоне было времени на обсуждение. А Мэтью он собирался сказать после разговора сПам.

Но Пам разгорячилась настолько, будто вот-вот вылетит сквозькрышу. — Каких друзей?

— Семью, встреча с которой, как я подумал, обрадуеттебя. — Он почувствовал, как у него от волнения выступает пот, и ему сталонеприятно от этого. Почему он позволяет ей так нервировать его? — Тамбудут две девочки примерно твоего возраста. — Он уклонялся от ответа,боясь признаться, что речь идет о Мел. Что, если ей опять станет хуже?

— Сколько им лет?

— Шестнадцать. — Он с надеждой посмотрел на нее,но Пам быстро опровергла его ожидания.

— Они будут пренебрежительно относиться ко мне, раз ямладше их.

— Не думаю.

— Я не поеду.

— Пам… ради бога…

— Я останусь здесь с миссис Хан. — Она оставаласьнепреклонной.

— Она уходит в отпуск.

— Тогда я поеду с ней. Я не поеду с тобой в Аспен, еслиты не избавишься от этих людей. Кстати, кто они?