Но у него был такой вид, что он готов к этому. По крайнеймере, так показалось Мел, но она не стала больше ничего говорить Питеру. Онтвердо решил остаться, и пусть Пам привыкает. А некоторое время спустя Мелпозвонила двойняшкам и Ракели в Чилмарк.

Обе девочки огорчились, особенно Джессика, но сказали, чтобудут рады увидеть ее завтра вечером, и передали трубку Ракели, котораяподождала, пока они выйдут из комнаты, прежде чем высказать свое мнение.

— Боже, должно быть, он мужчина что надо!

— Кто? — Питер увидел, как Мел побледнела.

— Новый дружок в Нью-Йорке.

— Какой дружок? — На этот раз онапокраснела. — Ракель, вы слишком много думаете о себе. Как там девочки?

— С ними все в порядке. У Вал новый поклонник, скоторым она познакомилась вчера на пляже, и думаю, что тут один заинтересовалсяДжессикой, но это не очень волнует ее.

Мел улыбнулась:

— Как погода?

— Изумительная. Я похожа на жительницу Ямайки. —Обе женщины засмеялись, и Мел прикрыла глаза, думая о Винъярде. Ей хотелось,чтобы они с Питером оказались там, а не задыхались в июльский субботний день вНью-Йорке. Она знала, что даже такому любителю гор, как он, там бы понравилось.

— Увидимся завтра, Ракель. Если я понадоблюсь,дозвонись мне сюда, хотя я буду ненадолго уходить.

— Не понадобитесь.

— Спасибо. — Всегда приятно было знать, чтодевочки в хороших руках, а повесив трубку, она улыбнулась про себя, стараясьпредставить разговор с экономкой Питера, миссис Хан. Но даже Мел было трудноэто вообразить, и она, смеясь, сказала об этом ему.

— Тебе очень нравится твоя экономка, верно? —спросил он.

Мел кивнула:

— Я чрезвычайно признательна ей за все, что она делаетдля нас. Иногда она ворчит, как настоящая старая карга, но она любит девочек идаже меня.

— Это не так уж трудно. — Он крепко поцеловал Мели отстранился, чтобы посмотреть на нее. Она общалась со своими детьми совсем нетак, как он. Обращалась к ним за помощью, чего бы он никогда не сделал, иказалось, что ее жизнь проходит безмятежно.

На мгновение он даже спросил себя, может ли он нарушить этуидиллию. Вставая и потягиваясь, Мел заметила сомнение в его глазах. Они чудеснопровели утро, этот неожиданный подарок судьбы, поскольку не предполагали, чтосегодня еще будут вместе, и это заставляло их еще больше ценить время.

— О чем ты подумал, Питер? — Ей всегда былоинтересно заглянуть в его мысли, и она с нетерпением ждала, что он ей скажет.

— Я думал, как хорошо устроена твоя жизнь и как долгоэто продолжается. И засомневался, не стану ли я Помехой.

— А как ты думаешь? — Она, обнаженная, лежалавытянувшись на шезлонге в своей комнате, и его вновь охватило желание.

— Я не в состоянии рассуждать здраво, когда вижу тебяраздетой.

— Я тоже. — Она усмехнулась и поманила егопальчиком. Он подошел, прилег рядом с ней, а через мгновение водворил еестройную фигурку на себя.

— Я схожу с ума от тебя, Мел.

У нее перехватило дыхание от страстного желания.

— Я тоже…

И они снова занялись любовью, забыв о своих волнениях,чувстве вины и обязанностях и даже о своих детях.

Только в половине второго они приняли душ и оделись. Мелвыглядела как довольная кошечка, когда они вышли на улицу под палящие лучисолнца.

— Мы бездельники.

— А почему бы и нет? Мы оба так много работаем, я непомню, был ли у меня хоть один такой выходной. — Он улыбнулся ей, и Мелзасмеялась.

— Я тоже не могу припомнить. Иначе в понедельник немогла бы работать от усталости.

— Прекрасно. Возможно, мне следует утомлять тебя, чтобыты не думала все время о своей замечательной работе.

Она удивилась такому замечанию.

— Разве я это делаю? — Она не считала, что всевремя думает о работе, и ее заинтересовало, что он имел в виду.

— Ну, не совсем. Но создается впечатление, что твояжизнь сосредоточена не только на детях и доме.

— Ага. — Она начинала понимать. — Ты имеешь ввиду, что я не могу быть просто домашней хозяйкой.

Ты это хотел сказать?

— Нет. — Он медленно покачал головой, размышляя обэтом, пока они бесцельно шли по Лексингтон-авеню. Стоял жаркий солнечный день,и они радовались, что были вместе. — Я не возражаю. Я с уважением отношуськ твоей работе, к твоей популярности.

Но было бы совсем другое дело, если бы ты была просто… — Онулыбался, подыскивая слова и не спуская с нее глаз. — Простой смертной.

— Черт возьми. Какая разница?

— Ведь ты не можешь просто уехать со мной в Европу нашесть месяцев, верно?

— Нет, мой контракт не позволит мне этого. Но ты тожене мог бы этого сделать.

— Я — другое дело. Я мужчина.

— О, Питер, — громко засмеялась она. — Ты —шовинист.

— Да. — Он с гордостью взглянул на нее сверхувниз. — Это так. Я с уважением отношусь к твоей работе, пока ты остаешьсятакой же женственной и можешь справляться со всеми женскими обязанностями.

— А что это означает? — Он внезапно удивил ее.

Если бы это исходило от любого другого, то она бы встревожилась,но он — другое дело. — Ты имеешь в виду натирать полы и печь ватрушки?

— Нет, быть хорошей матерью, иметь детей, заботиться омуже, не ставя работу на первый план. Мне нравилось, что Анна не работает, таккак это означало, что она всегда оказывалась рядом со мной.

— Нельзя прилепиться друг к другу. Но если любишького-то, то все можно устроить. Я старалась как можно больше времени проводитьс дочками.

— Я знаю. — Он это почувствовал с первогомгновения. — Но ты не хотела, чтобы с тобой рядом был мужчина.

— Да, это так. — Она честно вела себя с ним.

— А теперь? — Он выглядел обеспокоенным, задаваяэтот вопрос, как маленький мальчик, испугавшийся, что не найдет свою маму.

— О чем ты спрашиваешь меня, Питер?

Воцарилось молчание. Существовала опасность, которую они обачувствовали, но которая все еще пугала их обоих, но Питер оказался смелее,указав на нее, и вдруг ему захотелось узнать, что Мел думает об этом, незапугивая ее при этом. Возможно, еще слишком рано задавать такие вопросы. Онапочувствовала его беспокойство и прижалась к нему.

— Не волнуйся так.

— Просто я иногда задумываюсь, что значат для тебя нашиотношения.

— Тоже самое, что и для тебя. Нечто красивое ичудесное, чего никогда не случалось со мной прежде.