Роза, до которой не дошли сведения о необходимости натянутьджинсы, облачилась в пронзительно-зеленое обтягивающее платье из неизвестногомне материала. Люси же была в розовом костюме, цвета взбесившегося молочногопоросенка. Более неудачного наряда для девушки, чей вес перевалил за центнер, ине придумать. К тому же, находясь рядом, «изумрудная» Роза и свинкообразнаяЛюси представляли собой изумительную картину несочетаемых оттенков.

Свет погас, раздвинулся занавес, действие началось. Но яникак не мог уловить его суть, потому что Роза трещала без умолку, задавая мнекучу вопросов. Через какое-то время на помощь мне пришла Люси. Она прошепталамаменьке что-то на ухо.

— Конечно, конечно, — засуетилась Роза,вставая, — понимаю, вам хочется быть рядом.

— Спасибо, — шепнул я.

— Не за что, — так же тихо ответила Люси, —мама способна довести болтовней до смерти, а вы мне нужны пока живым.

И она хитро улыбнулась. Я ответил улыбкой, причем несветской, а вполне искренней — и попытался проследить за действием пьесы.

Спектакль был ужасен, диалоги занудными, мизансценыпримитивными, но гаже всех оказалась внучка Коки, исполнявшая главную роль —молодой, чистой, безответно влюбленной девушки. Даже лысоватый, коротконогийсубъект, корчивший из себя юного ловеласа, был ничего. Даже староватаяблондинка, изображавшая кокетливую служанку, не вызывала содрогания. Но главнаягероиня! Объем талии у нее сравнялся с ростом, а режиссер велел дурочкенацепить белое обтягивающее платье.

Конечно, есть тучные актрисы. Некоторые из них, такие какКрачковская, здраво рассудив, решили превратить недостаток в достоинство.Толщины они не скрывают и играют роли, где такая фигура уместна, но внучка Кокипредприняла героические усилия, чтобы выглядеть стройней, однако, как водится,только усугубила дело. Очевидно, она влезла в корсет, правда, излишне короткий,потому что талия все же намечалась у ее боченкообразной фигуры, но безжалостнозатянутая шнуровка выступала под тонким шелком, а сверху, в районе подмышек,выпирали валики жира, впрочем, они имелись и на бедрах. Наверное, дива нацепиласпециальные, утягивающие колготки, потому что след от резинки проступал весьмаотчетливо. К тому же, как это часто бывает с полными людьми, у девушки имелисьнеполадки с кожей. Красные пятна на лице она замазала тональным кремом, но доконца их скрыть так и не сумела. Однако обо всем этом можно было бы забыть приналичии таланта, но им тут и не пахло.

В антракте Кока и изъявляющая восторг толпа отправились вбуфет, где было приготовлено небольшое угощение. Мы с Люси остались в зале.

— Как жутко выглядит эта девушка, — вздохнулаЛюси. — Ей категорически нельзя носить такие платья. Полным следуетнадевать нечто балахонистое, спокойных тонов. А еще лучше лечь в Институтпитания, говорят, там творят чудеса с весом.

Я бросил взгляд на ее розовый костюмчик и галантно ответил:

— Вы правы. Впрочем, излишний вес не портит даму.Болезненная худоба лишь в последние три-четыре десятилетия вошла в моду.Вспомните великих художников: Веласкеса, Рубенса, Кустодиева, наконец. Ихмодели радуют глаз пышными формами. А Венера Милосская? Да, нынешнему человекуона покажется полноватой, но ведь именно эта скульптура считается канономкрасоты…

Внезапно Люси рассмеялась:

— Не старайтесь, Ванечка, вы просто очень воспитанный,интеллигентный человек. Сама знаю, что выгляжу омерзительно в этом костюме, ноподелать ничего не могу.

— Почему? — удивился я.

— Моим гардеробом ведает мама, — спокойно поясниласобеседница, — а она ухитряется подбирать совершенно невероятные вещицы.Иногда, в злую минуту, я думаю, что она это делает специально, дабы на моемфоне выглядеть очаровательно. Вы не поверите, но еще в прошлом году мамаодевала меня как первоклассницу и велела говорить всем, что мне шестнадцатьлет.

— Зачем?

Люси опять засмеялась:

— Господи, Ванечка, но ведь у тридцатичетырехлетнейженщины не может быть дочери, справившей двадцать третий день рождения.

— Но вашей матери как минимум сорок пять!

— Пятьдесят, — уточнила девушка, — толькоона, естественно, прикидывается дамой слегка за тридцать и продолжала бы делатьэто и дальше.

— Что же помешало?

— Ну я-то взрослею, — хмыкнула Люси. — Розасообразила, что может получить старую деву, вот и вывела меня на ярмаркуневест. Кстати, мне давно хочется лечь в Институт питания, там обещают избавитьменя от лишних сорока килограммов, но мама против.

— Почему?

Люси пожала плечами и ничего не сказала. Помолчав, онадобавила:

— Вот выйду замуж, избавлюсь от опеки, и вы меня неузнаете.

— А вы пробовали спорить с Розой?

— Разве можно остановить бегущего бизона? —ухмыльнулась Люси. — Нет, тут приемлем только один метод. Тихо улыбаться,чтобы не вызвать истерики, и самой втайне ковать свое счастье.

Я промолчал. Антракт закончился, в зал потянулся народ. Надоже, у нас с Люси родственные души. Она так же воспитанна и интеллигентна.Интересно, кто у нее отец? Знаю, знаю, богатый предприниматель. Но кем он былдо того, как получил мешок с золотом? Ведь не Роза же развила в дочери этикачества. И она умна, много читала, вон как свободно обсуждает сейчас с СергеемРоговым последнюю книгу Пелевина. Может, рассказать Люси, что ее обожаемый Севапросто охотник за большим приданым? Но тут мой взгляд упал на жесткие черныеусики, торчащие у нее над губой, и желание вмешиваться в чужую жизнь испарилосьбез следа.

Спать я попытался лечь в пять утра. Именно попытался, потомучто сон упорно не шел. До сегодняшней ночи я никогда не страдал бессонницей, носейчас ворочался в кровати и так и эдак, пытаясь найти удобную позу. Околошести я сообразил, что моему телу вполне комфортно на широкой кровати с дорогимортопедическим матрасом, заснуть же я не могу оттого, что в голове крутятсягрустные и назойливые мысли. В конце концов я сел в кресло и закурил.

Придя из театра, я поужинал и решил слегка отдохнуть.Сначала хотел почитать любимого Брюсова, но отчего-то раздумал. Побегал глазамипо полкам: Байрон, Лермонтов, Ахматова, Гумилев, Блок… Ничего не привлекало,подумал было углубиться в приключения хоббитов, но потом встал и пошел вкабинет к Норе. Рекса Стаута я прочел всего, но у Элеоноры две стены забитоклассикой детективного жанра. Наверное, зря я раньше презрительно относился ктакого рода литературе. Не случайно миллионы людей обожают криминальныеистории.